Однополчане - [22]

— Брось вымпел, напиши им, пусть ждут у трех берез. Прилечу на У-2. Пусть выложат из парашюта круг.

Последний раз Григорий покачал крыльями самолета и полетел догонять своих.

На аэродроме к нему подбежал Чугунов.

— Ну что, где они, живы?

Дружинин рассказал все, что видел. Подошел командир полка.

— Товарищ командир, разрешите лететь на У-2. Я их привезу, — попросил Григорий.

Зорин знал, что это игра со смертью. Но есть ли другой выход? Ведь Колосков и Банников могут погибнуть. Он подумал и разрешил полет.

Через двадцать минут учебный самолет поднялся в воздух. Выйдя на реку Мерля, Григорий взял курс на запад, туда, где Мерля впадала в Ворсклу. Самолет летел низко, почти касаясь колесами воды.

В деревне Колесникове У-2 настиг «мессер». Григорий пошел на хитрость. Он подлетел к стоявшей на пути церкви, заложил вираж и на высоте пятнадцати метров начал кружиться вокруг куполов.

Потеряв из виду советский самолет, «мессер» улетел на Мирошино. Дружинин вывел самолет из виража и бреющим полетом поспешил на выручку к друзьям.

Между рекой и большим массивом леса, куда приземлились Яков и Банников, было безлюдно и очень тихо. Даже канонада не доносилась сюда.

Банников сидел на стволе поваленного дерева. Яков с перевязанной рукой лежал рядом.

— Вчера мама звонила, — тихо говорил Банников. — Я обещал отпроситься сегодня и вечером вместе с комиссаром слетать в Харьков. Таня просила заехать, да и к Кочубею загляну.

— Эвакуироваться они не думают? — спросил Колосков.

— Мама решила остаться в Харькове, а Таня хочет посоветоваться с тобой.

— Я написал ей, чтобы немедленно уезжала в Новосибирск к родным Дружинина. Деньги выслал, согласится — аттестат отошлю. Сам знаешь… девушка… немцы придут, черт знает что могут сделать.

— Не беспокойся, она у нас самостоятельная. Она из тех, кто умеет постоять за себя, — ответил Банников, и все же ему страшно было даже подумать, что сестра и мать могут остаться в Харькове, если город будет сдан.

— Нам здесь рассиживаться нельзя, — переменил разговор Колосков. — Вот-вот немцы могут нагрянуть.

— Нет, мы должны ждать друзей, — ответил Банников. — Если сегодня что-нибудь помешает, то завтра за нами прилетят обязательно.

Донесся отдаленный рокот мотора. Летчик и штурман вскочили на ноги. Над водой бреющим полетом прошел учебный самолет. Банников поспешно выложил из шелковых полотнищ парашюта условный знак. Самолет, круто развернувшись, пошел на посадку.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Назаров и Пылаев пришли в часть на десятые сутки. Измученные и усталые, они вошли в ворота аэродрома. Был полдень. Летчики только вернулись с боевого задания и теперь обедали. Из столовой потянуло запахом печеного хлеба.

Возле большого трехэтажного здания, где размещался штаб, друзья остановились. Сейчас они должны обо всем доложить командиру и комиссару полка. А вдруг им не поверят? Николай даже вздрогнул от этой мысли. Штурман, волнуясь, спросил:

— Что говорить будем?

— Как что? Все. Нам нечего скрывать. Вели мы себя достойно, присягу не нарушили…

— И все же на первый взгляд неладно получается: в плен сдались, из плена ушли живыми и невредимыми. Можно подумать…

— Не горюй, Вася, разберутся. Самое главное — мы среди своих. — И Николай первым решительно вошел в открытую дверь.

… Вечером Назаров узнал от друзей, что Лида с частью прибыла в Чернянку, работает медсестрой, и поспешил к ней. Когда он вошел в санитарную часть, Лида готовила какое-то лекарство. Увидев Назарова, она радостно вскрикнула, бросилась к нему.

Николай подхватил ее, бережно поцеловал.

— Милый, хороший ты мой, я так боялась за тебя, — шептала Лида. — И верила, верила, что ты вернешься. А теперь мы опять вместе. И все время будем вместе.

— А может быть, уедешь, — осторожно начал Николай. — С мамой жить будешь, а работать будешь в тыловом госпитале.

Лида отстранилась от Николая, покачала головой.

— Нет, Коля, никуда я не уеду. Тут мне твои друзья не раз уже это предлагали. И что это за поветрие такое — обязательно любимых в тыл отправлять. Ну, понимаю, если дети, если старики…

— Ах, Лида, Лида, мы просто боимся за своих близких, не хотим их потерять… Ладно, пусть будет так. Только, знаешь что, Лида, давай… зарегистрируемся.

— Как же так… сейчас?

— Ты что, в любви своей не уверена? — хмуро спросил Назаров.

— Лохматый мой, что ты придумываешь? Просто время сейчас такое…

— А если я не доживу до конца войны?

Лида молча прижалась к нему и глухо проговорила:

— Что бы ни случилось, я буду ждать тебя, буду верна живому или мертвому…

Николай нежно обнял Лиду и начал целовать ее влажные глаза. Да, он не сомневался в том, что она будет ждать его, будет ему верна. Но зачем ждать? Он хочет, чтобы у них был сын. И если с ним самим что-либо случится, на земле останется человек с фамилией Назаров…

* * *

Черная туча закрыла небо. Резкий ветер, отрывая от нее отдельные клочья, гнал их на восток. С утра шел дождь. Земля раскисла. Самолеты взлетали с большим трудом. Отложить полеты было невозможно — враг упорно наступал. Танки Клейста шли на Харьков.

И все же настроение у Дружинина сегодня было приподнятое. Он получил утром письмо от жены — первое с начала войны. Сложным, долгим путем шла к нему эта долгожданная весточка. Из подмосковных лесов, из партизанского отряда в Москву, из столицы с корреспондентом центральной газеты сюда, на аэродром. Нина писала, что вместе с отцом ушла в партизаны. И еще писала, что там, в подмосковных лесах, в надежно запрятанной санитарной землянке месяц назад родилась у них дочь, Валюта.