Однажды в СССР - [4]

Пока бригада фантазировала, как каждый поступил бы с нечаянным богатством, Аркадий думал о своем. Он окреп в намерении взять откладываемый отпуск. Как раз у Маши в школе через неделю Последний звонок. После экзаменов можно было бы отправиться куда-то, выбить из профкома путевку в Крым. В профкоме он, как и везде, всех знал, но до сего дня ничего от них не просил…

Заодно на отдыхе следовало бы обсудить совместное будущее.

Глава 3

С Машей он познакомился на избирательном участке: его направили от завода в помощь милиции.

Стоял великолепный июньский день — то были последние выборы, когда выбирали летом. Пахла сирень в школьном саду. Из громкоговорителей неслась веселая музыка, в фойе школы продавались соки-воды, какие-то пирожки. Ветер, как и надлежит ветру, трепал флаги, и настроение, особенно у детей, которые шли вместе с родителями, было праздничное. Только единственный кандидат в народные избранники взирал с портрета уставшим и скучным взглядом.

Впрочем, некоторые создавали веселость искусственно, потребляя спиртное до и, особенно, после выбора. Да и охранники, прямо скажем, грешили. Милиционер то и дело отходил в отведенный для него класс и возвращался чуть более пьяным.

Директор школы куда-то уехал, и оставил на хозяйстве молоденькую учительницу литературы. Мария Александровна смотрела на стражей порядка и вообще на выборы со странной смесью страха и презрения. Так, видимо, ее и Аркадия предки некогда смотрели на монголо-татар, уже покорившими сей край и пришедших сюда уже под хмельком за данью.

Аркадий с поста отлучился в сад, откуда вернулся с букетом сирени. Поступок тогда казался юноше остроумным. Но вместо благодарности Мария Александровна выбранила ухажера за порчу школьного имущества, но сделала это с каким-то облегчением: нечто страшное, чего она боялась — произошло.

Он проводил ее за полночь, когда все хулиганы уже спали. Они шли через королевство темных пятиэтажек, где свет в окне был скорей либо знаком чьего-то горя, либо — радости. Сердце Аркадия наполняло неразменное счастье, он просто парил. Касательно чувств девушки, юноше казалось само собой разумеющимся, что он ей нравится: веселый, стройный, молодой, недавно получивший должность заместителя начальника цеха на крупном заводе.

В воскресенье они пошли в кино, через неделю — на день рождение к его другу…

Ему удалось понравиться даже бабушкам, сидящим у ее подъезда. Им, как оказалось, надо было мало: не забыть поздороваться, не забыть попрощаться, когда не спешишь — переброситься словцом о погоде, о международной политике.

Впрочем, иногда бабушки могли сказать и что-то полезное…

-

— Андреич, не спи, обгоришь! — кто-то трясет его за плечо. — Да и вообще, уже пора…

Аркадий взглянул на наручные часы, кивнул: в самом деле — пора.

За день пожарная лестница раскалилась, и горячий металл жарил даже через рукавицы. И Аркадий представлял, что сейчас он спускается не с крыши цеха, а по трапу космолета сходит на неизведанную планету.

Баня, душ, чистая одежда. У выхода из корпуса встретил Саньку Ханина, спросил:

— Ну как сегодня совещание прошло?..

— Совещания не было. Совещания собирают, чтоб посовещаться, а нас тут позвали, чтоб было на кого поорать.

Дойдя с Саней до проходных, Аркадий остановился у таксофона, за две копейки набрал домашний номер Маши.

— Ты вчера не звонил? — напомнила Маша, после того, как поздоровались.

— Задержался на работе. Вышел с завода уже в темноте.

— Ты же говорил, что больше не будешь задерживаться.

— Это в последний раз. Завтра — выходные. Может, встретимся, погуляем? В кино сходим.

— Послушай, Аркадий…

Этот «Аркадий» не сулил ничего хорошего. Обычно она называла его Аркашей, в минуты нежностей — Кешей. И если говорила «Аркадий» — это сулило неприятный разговор.

Так и оказалось.

— Аркадий. Нам лучше некоторое время не видеться.

— Нам? — возмутился Аркадий. — Кому это нам?.. Мне — так точно надо тебя увидеть. Сегодня. Сейчас же.

— Ты эгоист. Ты думаешь только о том, что надо тебе.

— А что надо тебе? — спросил Аркадий, тем самым допустив ошибку.

— Мне надо побыть одной. Я хочу о многом подумать, как жить дальше…

— Жить так же, как жили раньше!

— А я не хочу — как раньше!

— Маша, я люблю тебя, выходи за меня замуж!

Было что-то неимоверно глупое: вот так объясняться в любви, предлагать руку и сердце по таксофону.

— Аркадий, ты что, пьян?

— Нет…

— Значит, ты не в себе. Будешь в порядке — поговорим.

— Я в порядке! Я в таком порядке!.. Все нормально, Маш…

Но он понимал — ничего не в порядке, ничего не нормально.

— Пока.

И, не вступая в спор, она повесила трубку.

Он стоял у таксофона с трубкой в руке словно окаменевший. В голове роились мысли, однако же ни одну не получалось ухватить за хвост. И он стоял бы далее, если бы его не хлопнули по плечу.

— Начальник! Давай с нами, в «Маячок». Проставишься за назначение.

— Да я же, вроде, в должности понижен.

— Понижен? — удивился Коновалов. — Сказано ведь, что нет звания выше и почетней, чем звание простого рабочего человека. И вообще, ты чего от коллектива отрываешься?

Глава 4

Пивнушка называлась в народе «Маяком» и находилась недалеко от Восьмых проходных, за автобусной станцией, рядом с гаражами. Именовали ее так из-за мачты, на которой прежний заведующий велел повесить красный фонарь. Когда завозили пиво, фонарь зажигался, и трударь, выйдя за проходную, а то и не выходя, глядя с крыши цеха, знал — стоит ли идти, бить ноги.