Однажды в полдень - [17]

Когда вечером того же дня старые рога были обнаружены Водяной Улиткой на дне реки, Лось про них и слышать не захотел. Он отдал их Жуку, которому идея понравилась, и уже на следующее утро с восходом солнца он щеголял своим новым головным убором.

Журавль, только что возвратившийся из дальних странствий, увидел разгуливающего Жука и свалился с неба – не то от удивления, не то от хохота. Он и сам потом не смог вспомнить, от чего, когда отдышался.

ОДНАЖДЫ УТРОМ Белка решила сменить квартиру. На вершине бука слишком дуло, и к тому же парой веток ниже освободился симпатичный домик переехавшей на дуб Тли.

Белка заметила проходившего внизу Муравья и окликнула ему сверху – не хочет ли он помочь?

- А то как же! – крикнул Муравей, устремляясь наверх. Немного погодя он уже водрузил себе на спину шкаф. Но вместо того, чтобы спуститься с ним в новое жилище, он взвалил на спину еще и стол, а потом и стул.

- Не все сразу! – крикнула Белка. – Не напрягайся! – Но Муравей упрямо продолжал навьючивать на себя мебель: стол, стул, буфет, кровать, зеркало, умывальник, комод, ведро, ковер, ковровую выбивалку, сковородку, булавку, метлу и много всего прочего.

Без единого оха-вздоха он вышел из дому, прихватил напоследок дверную ручку и ступил на нижнюю ветку.

Однако сквозь застилавший глаза туман видел он плохо, оступился и чуть было не упал, и легкий порыв ветра смел скарб с его спины. Ветру понравилась игра, и он дунул посильнее. Буфет унесся под облака, кровать закружилась меж листьев в кроне бука, а зеркало взмыло высоко над лесом, над лугом, над пляжем и улетело к морю – там в нем отразились сияющие волны и Дельфин – к полной его неожиданности.

- Ой, – сказал Муравей.

- Говорили тебе, – сказала Белка, со слезами на глазах провожая взглядом стул, спикировавший в реку и скрывшийся в воде.

Безмолвно вошли они в новое, совершенно пустое Белкино жилище.

- Ну, ну, я тебе смастерю чего-нибудь, – промямлил Муравей.

- Ладно уж, – сказала Белка.

Они глядели в непривычно узкое оконце. Солнце зашло. Где-то у линии горизонта покачивался на волнах стол.

- Частенько я за этим столом сиживала, – вздохнула Белка.

В ту ночь она спала на голом полу. Муравей лежал в своей постели и еще часами мучался вопросом, откуда взялась в то утро его необычная сила. Ну уж не от большого ума, думал он. От чего же тогда?

КОГДА РАЗРАЗИЛАСЬ ГРОЗА, Белка сидела на берегу канавы, под ивой. Иву повалило ветром, и она упала прямо Белке на хвост, а вода в канаве бушевала и ходила ходуном.

Белка вопила от боли, но из-за рева бури ее никто не слышал.

Когда гроза отгремела, снова сделалось тихо. Вода, поплескавшись в берега, ушла назад в канаву, и тростники снова распрямились. Но ива по-прежнему лежала на Белкином хвосте.

- На помощь! – крикнула Белка.

Из травы вынырнул Ивовый Листоед.

- Ты кто? – спросила Белка.

- Ты на помощь звала или вопросы задавать!? – спросил Листоед, раскатывая верхнюю губу.

- Нет-нет… – быстро сказала Белка. – Ой, мой хвост!

Листоед теперь раскатал обе губы, поплевал на ладошки и приподнял иву. Одним уверенным движением он закинул ее на луг.

- Неплохой столбик в свое время из нее выйдет, – сказал он.

- А вот можно спросить… – начала опять Белка.

- Нет, нельзя, – перебил ее Листоед. – Можешь меня поблагодарить, но спрашивать нельзя.

- Да, да, спасибо тебе большое, премного обязана, но кто…

- А я предупреждал! – воскликнул Листоед. Он подобрал нижнюю губу, выдернул из земли тополь и придавил им Белкин хвост.

- Ай! – воскликнула Белка.

- Я тебя прекрасно слышу, – сказал Листоед.

- Да, – пискнула Белка.

- Ну и что теперь? – спросил Листоед.

- Я больше ничего не стану спрашивать!

Но Листоед был неумолим и вновь скрылся в траве по берегу канавы.

Днем мимо Белки проходили Жаворонок, Слон, Щука и Сверчок, но ни один из них не смог приподнять тополь.

Со слезами на глазах Белка всматривалась в ночь, сидя на краю канавы. Было страшно холодно.

И тогда вновь появился Листоед.

«…» но тогда Белка вовремя прикусила язык, потому крикнула «ай» и больше ничего не сказала.

Листоед приподнял тополь одной рукой, подкинул его на другой и зашвырнул за горизонт. А потом вновь скрылся в траве, не удостоив Белку взглядом.

- А-а, – сказал Муравей на следующий день, когда Белка рассказала ему о своих злоключениях, – так ведь это же был Ивовый Листоед. Ты его что, не знаешь? Раньше их двое было, да один другого как-то раз так ущипнул – ни за что, просто из вредности– что тот возьми да рассыпься в звезды небесные.

Белка больше ничего не сказала и только ощупала шишку на хвосте. Она никогда не знала, можно ли верить Муравью на слово.

ОТ МАЛЕЙШЕГО ШУМА Белка рисковала свалиться. Она спала, лежа на на тонюсенькой ветке. В лесу стояла необычайная тишина. Ручей был гладким, как зеркало, Гусеница не двигала челюстями. Медведь держал перед пастью перемазанный медом большой палец, но в рот не совал. Слеза, выползшая на щеку горюющей о чем-то Стрекозы, так и повисла неподвижно.

Белка спала, и никто и ничто не хотело производить ни малейшего шума, из-за которого она могла свалиться с верхушки дерева.

Но вот один буковый листок сорвался сам по себе и, кружась, полетел вниз. Он закружился вокруг ветки, потом между больших ветвей, вдоль ствола, и наконец опустился на землю. С глухим шумом упал он прямо в мох. Шум был почти неслышный, но все же это был шум, громче самого малейшего шума, и Белка свалилась.