НИ ДНЯ Белка не сидела дома. По утрам она скатывалась со своего бука в мох, а то и с кончика нависшей над прудом ветки – прямо на спину Стрекозе, и та безропотно переносила ее на другой берег. Белка никогда не выбирала тропинок, а просто пускалась по первой попавшейся. Но, если тропинка разветвлялась, Белка непременно сворачивала на боковую и, если ей удавалось забыть планы на сегодняшний день, она их забывала.
Как-то раз по дороге к Слону, – он собирался переезжать и ему требовалась помощь – она увидела извилистую песчаную тропку, уводящую зигзагами вбок. У тропки стоял указательный знак: «Путь на край света». «Туда-то мне и надо!» – решила Белка. Но, к ее разочарованию, там вскоре опять обнаружилась боковая тропинка, на которую она просто не могла не свернуть, даже если ей этого и не хотелось.
«Тупик», – гласил указатель. Чуть ли не через силу ступила Белка на тропинку, и та почти сразу завела ее в раскидистый шиповатый куст, в упорном сражении с которым Белка изодрала себе шкурку, а потом скатилась в канавку и уснула под одеялом из палой листвы.
Проснувшись, она обнаружила, что уже вечер и можно не вставать.
На следующее утро она выбралась на дорогу, которая безо всяких там разветвлений, ответвлений и боковых тропинок вывела ее к пляжу. На берегу лежала лодка. Белка забралась в нее и поплыла к горизонту, потом дальше, за край моря, лавируя в айсбергах, по зеркальной глади все к новым и новым горизонтам. Она то ухала с высоты прямо в гигантские водовороты, то перелетала с гребня на гребень белопенных волн.
Солнце все росло и росло, а может быть, просто становилось ближе.
В конце концов волна выбросила Белку на берег, и там, на далеком берегу, с ней произошли приключения столь многочисленные и столь удивительные, что, вернувшись, она рассказывала о них еще недели спустя. До тех пор, пока Муравью и Ежу, двум ее приятелям, это не надоело, и они ей так прямо об этом и не заявили.
- И там еще повсюду такие… – заводила было Белка.
- Уймись! – орал Муравей.
КАК-ТО В ПОЛДЕНЬ Белка задумчиво сидела на берегу реки. Она оперлась на локоть и прилегла на траву, подстелив под себя собственный хвост, а вокруг нее цвели лютики, клевер и маргаритки.
Она думала обо всем сразу. Светило солнце, и она рассеянно глядела на поблескивавшую воду. Порой мимо пролетала Цапля, и ее тень скользила по воде.
Внезапно Белка встрепенулась, будто пробудившись ото сна, хотя и не была уверена, что спала. Ей хорошо помнилось, что река завела с ней разговор и сказала, что вот попробовала бы она, Белка, заснуть как-нибудь лет этак на 100, и что тогда бы они посмотрели. И что Белке показалось, что это страшно долго. Спи скорее, – сказал Белка самой себе, или сделала вид, что заснула, но в мгновение ока, была разбужена…
- Ай! – вскрикнула она.
- А что мне оставалось делать, – сказала Оса. – Ты мне все крыло оттоптала.
- Так ведь спала же я!.. – воскликнула Белка, не вполне уверенно.
- Ну и что? Ты думаешь, это что-то меняет?
- Так ведь я лежала себе тихонько…
- Ну и что? Когда мне крыло оттаптывают, мне все равно, что да как. Воздух там по нему топчется, свет, или вовсе пустота – я все чувствую. И тогда я жалю. Воздух, свет, пустоту, – жалю, и все тут!
Под тяжестью собственных слов Оса повалилась на спину, но тут же вскочила.
- Так что вот таким вот образом, – закончила она.
- Вообще-то больно, – сказала Белка, чувствуя, как вздувается шишка у нее на колене.
- Проняло, стало быть! – загадочно ухмыльнувшись, сказала Оса.
Белка вздохнула. Она устала, и был вечер, и река больше не блестела даже в самой далекой дали, даже за мостом, на западе, где все еще краснело небо.
- Ну, я пошла, – сказала Оса.
- Давай, – сказала Белка.
- С крылом сделаю что-нибудь, – сказала Оса, – а мне больше и не встать на него.
- Это да, – сказала Белка. Оса с трудом полетела прочь, а Белка, хромая и спотыкаясь в наступивших сумерках, побрела в лес, к дому.
БЕЛКА ЗАБОЛЕЛА. В ознобе лежала она под одеялами. Муравей, непоколебимо убежденный в своем умении распознавать хвори, заглянул к ней в ухо и заявил, что разглядел там, далеко в глубине, что-то красное, судя по блеску очень похожее на драгоценный камень.
- Неужто и впрямь камушек? – задумчиво пробормотал он про себя.
- Да не болит у меня никакое ухо, – буркнула Белка, еще глубже зарываясь в одеяла.
Потом заскочил Сверчок и с важной миной ущипнул Белку за кончик хвоста.
- Ой! – вскрикнула Белка.
- Ага! – обрадовался Сверчок. – Вот оно!
Но Белка только покачала головой и попросила друзей удалиться.
Несколько часов подряд лежала она в совершенном одиночестве, клацая зубами в своей теплой постели. Стемнело. Белка задремала, но внезапный стук в дверь разбудил ее.
- Кто там? – спросила она.
- Я, – ответил голос.
- Кто это я?
- Ну, я.
И кто-то вошел в комнату, но кто именно, Белка в темноте не разглядела.
- Вы кто? – спросила она.
- Я, – повторил голос. Белке он показался незнакомым.
- А что вам надо?
- Отправляйся-ка ты в путешествие, – сказал голос. – Ты расхворалась оттого, что болеешь.
- Да не хочу я ни в какое путешествие, – заупрямилась Белка. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
