Однажды разбитое сердце - [84]

Она должна была остановить это. Один укус. Одна пролитая капля крови, и они оба окажутся в беде.

– Если сделаешь это… то больше никогда не увидишь солнца. Разве ты не будешь скучать по солнцу?

Его единственным ответом было еще одно мучительное посасывание, а затем его рука сжалась вокруг ее бедер, притягивая ближе, словно готовясь к…

– Я нужна тебе, чтобы открыть Арку Доблестей!

Джекс замер после ее слов.

Его дыхание стало прерывистым, когда губы нависли над ее пульсирующей артерией. Он не укусил ее. Но и не выпустил из своих рук. Лишь прижал ее к себе еще крепче. Джекс сгорал от желания прикоснуться к ней. Эванджелина попыталась выровнять дыхание, уверенная, что он чувствует учащенное биение сердца и слышит, как кровь бурлит в ее венах. Но он не разжал губ.

Он не двигался, лишь вдыхал и выдыхал.

Она не знала, сколько времени они простояли так, заключенные в объятия, которым она не могла сопротивляться, а Джекс, казалось, не мог их разжать. Были моменты, когда он боролся. Он запутался в ее волосах пальцами, холодными кончиками коснувшись ее головы…

Холодные. Его руки были холодными.

Эванджелина осмелилась поднять голову, когда утренний солнечный свет проник сквозь окно мавзолея. Они пережили эту ночь.

Руки Джекса напряглись, как будто он осознал то же самое.

Все, что пылало до этого, внезапно стало похоже на лед. Его грудь, его руки, его дыхание на ее шее.

Он медленно отстранился от нее скованными, неловкими движениями. Он снова стал тем Джексом, который отнес ее в квартиру ЛаЛы. Жар, желание, голод – все исчезло вместе с ночью. Его руки были неуклюжи, пока он высвобождал пальцы из ее волос, и это жутко напомнило Эванджелине о том, как Аполлон освободился от магии Джекса. Только Джекс не злился, а просто чувствовал себя весьма неловко.

По крайней мере, он не смеялся. Эванджелина не думала, что смогла бы вытерпеть его поддразнивания за то, что она позволила ему подойти столь близко, или за то, что ахнула, когда он лизнул ее шею.

Ее щеки внезапно налились румянцем, и Эванджелина была благодарна, что он не смотрел на нее, когда наклонился поднять свой кинжал.

Она воспользовалась моментом, чтобы пригладить волосы и сделать глубокий вдох, вдыхая вместо аромата Джекса прохладное, свежее утро.

– Вот. – Голос Джекса раздался прямо у нее за спиной. А после она почувствовала свою накидку с оборками. Он накинул ее ей на плечи и спешно закрепил ремешки на корсете. – Если замерзнешь до смерти, то все усилия, которые я приложил для сохранения твой жизни, будут потрачены впустую. – Его насмешливый тон вернулся, жесткий и резкий, но все же она почувствовала нежное прикосновение его пальцев к своей шее, прежде чем он отстранился.

Эванджелина старалась не реагировать. Она даже не была уверена, что он сам осознал, что сделал. Она повернулась к нему лицом, но он с безучастным видом уже зашагал к выходу из мавзолея.

Она хотела последовать за Джексом, но заметила что-то, поблескивающее на земле. Кинжал, который он бросил ей прошлой ночью. Тот самый, с разбитыми драгоценными камнями. Он подобрал ее плащ, но оставил маленький нож.

– Подожди…

Джекс посмотрел на нее через плечо.

Эванджелина подняла кинжал и протянула его ему.

Тень мрачной усмешки появилась на его губах. Она не могла прочитать выражение его лица, но его тон был жестким:

– Оставь себе.

Он исчез за дверью, даже не оглядываясь.

Эванджелина обхватила рукой украшенную драгоценными камнями рукоять кинжала.

Она собиралась оставить его себе, но не позволяла себе задаться вопросом зачем.

Слой ледяной росы покрывал территорию кладбища, а армия крошечных драконов облепила верхушки надгробий, испуская маленькие искры, превращавшие воздух из морозного в прохладный.

Джекс провел рукой по лицу. Под глазами у него появились синяки, которых раньше не было.

– Нам нужно найти безопасное место, – сказал он.

– Что, если нам вернуться в Волчью Усадьбу? – предложила она.

Джекс одарил ее взглядом, который мог бы иссушить лес.

– Хочешь оказаться в темнице?

– Ты не дал мне закончить. Я думала о том, что рассказал нам Хаос. Если Аполлона действительно убило это зловредное масло, а не слезы ЛаЛы, тогда ведьма, купившая масло у Хаоса и отравившая им Аполлона, могла быть моей сводной сестрой.

Джекс сузил глаза – или они просто запали? Он выглядел измученным. Эванджелина тоже устала, но усталость была погребена под множеством более насущных чувств и потребностей, вроде поиска виновного в смерти Аполлона.

После откровений Люка Эванджелина все больше склонялась к мысли, что убийцей была ее сводная сестра. Но думала ли она так только из-за того, что Люк сказал, что Марисоль прокляла его, или потому, что Марисоль действительно была виновна?

– Я не совсем уверена, зачем Марисоль травить Аполлона, – призналась Эванджелина, – но я все продолжаю думать о книге заклинаний, которую она приобрела. Я подумала, что мы могли бы пробраться обратно в Волчью Усадьбу, где ты бы воспользовался своими силами и заставил ее рассказать нам правду.

– Даже если бы я считал это хорошей идеей – а я так не считаю, – я не смогу тебе помочь… – Джекс запнулся, невнятно пробормотав последние слова.