Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [85]
Однако не написал. Потому что мать его не встречала. Она в тот момент жила в Гилсборо, у младшей сестры. И была на последнем месяце беременности.
Родись ребенок недоношенным, отцовство можно было приписать покойному мистеру Хокинсу. Но мальчик родился точно в срок, и цифры не сходились.
Хотя разрыв был не столь велик, младенца можно было объявить переношенным… Возможно, мистер Хокинс вообще не мог иметь детей, лишился возможности к тому в результате несчастного случая, о котором знали в округе. Вполне возможный вариант, учитывая, что Джим рос единственным ребенком в семье, что для тех времен большая редкость.
Кончилось тем, что единоутробный брат Джима оказался по документам его двоюродным братом, — младенец был записан как сын Анетт, де-факто своей тетушки. Муж у той был моряком, и одна из его побывок как раз подошла по сроку.
В «Адмирал Бенбоу» миссис Хокинс так и не вернулась, поселилась в Гилсборо. Джима это не особенно расстроило. Он как раз затевал масштабную перестройку «Бенбоу» и опасался конфликтов с матерью по этому поводу — характеру той была присуща властность, да и вспышки гнева случались нередко.
Впрочем, в гости в Гилсборо Джим приезжал исправно. И не подозревал, что подрастающий бойкий малыш Джереми Истлинг имеет полное право на фамилию Хокинс. Хотя и на фамилию Бонс мальчишка со временем тоже мог претендовать…
При жизни я немало грешил.
Но все же питал слабую надежду, что Небесный Судия, взвесив на своих весах все мои дела, и хорошие, и плохие, как-нибудь найдет возможность определить душу Джеймса Милза Хокинса не в ад, а в более пристойное место.
Но получил я то, что заслужил. Трактир «Адмирал Бенбоу» на Острове Мертвых, и не было теперь под рукой лауданума, чтобы сбежать отсюда… Теперь я здесь навсегда.
Дверь отворилась с тягучим скрипом. Я шагнул внутрь. И остолбенел, увидев среди привычных лиц новое: доктора Ливси. Рядом с ним за столом сидел еще один человек, мне незнакомый, но на того я не обратил внимания.
Ливси тоже увидел меня, приподнялся, призывно махнул рукой.
Я приблизился деревянными шагами.
— Доктор… Мне жаль… Все-таки не удалось спастись из Квебека?
— Не выспрашивай подробности, друг мой Джим, они не стоят того. Как видишь, дороги наши все-таки пересеклись, хоть и несколько странным образом. Я очень рад тебя видеть.
— Надеялся, что все будет по-другому… Что вы спасетесь, как спасались всегда. Хотя не мне пенять, я и сам погиб очень глупо. А Сильвер всех нас переиграл, как оказалось. Исполнил свои мечты: ездит в позолоченной карете и скоро будет заседать в парламенте.
— Судьба. Никогда не стоит с ней спорить. Кстати, не хочешь познакомиться с родственником? — Он кивнул на сидящего рядом человека.
Я перевел взгляд на соседа доктора. Тот сидел, не обращая ни на что внимания, на наш разговор в том числе. Смотрел в сторону, глаза были очень странные, — словно пузыри, налитые алой кровью, и грозящие вот-вот лопнуть.
— Родственник? Это… — отчего-то мне не удалось выговорить имя.
— Да, это Флинт. Не в духе, как видишь. Он всегда такой.
Неожиданно Флинт резко поднялся на ноги. Он был ниже меня и совсем не широк в плечах. Но не возникало ни малейшего сомнения в рассказах о том, как верзилы вроде Джоба Эндерсона дрожали мелкой дрожью, когда смели перечить ему. Даже мне стало не по себе, хотя мертвым бояться нечего.
Он прошагал к Билли Бонсу, тот сидел на привычном месте, во главе большого стола. Флинт присел рядом, приобнял своего штурмана за плечи. Ничего не сказал, но Билли все понял без слов. И затянул:
— Пятнадцать человек на сундук мертвеца!
— Йо-хо-хо, и бутылка рома! — страшным голосом подхватил капитан.
К хору присоединялись новые певцы. Они проорали песню три раза подряд, без перерывов, с каждым разом все громче. Я понял, что не стоило бояться адских котлов с кипящей серой. Вот он, настоящий ад, всю свою вечность я буду слушать эту проклятую и сводящую с ума песню, и даже умереть и тем избавиться от нее не смогу, потому что и без того мертв.
Флинт снова оказался на ногах, столь же резко. Но теперь пошагал прямиком ко мне.
— Возьми, — Он сунул мне какую-то палку, которой только что, мгновение назад, в руках у него не было. — И сделай, что должен.
Я машинально взял, это оказался факел, обмотанный с одного конца мешковиной, та была пропитана не то ворванью, не то чем-то схожим.
— Но что я…
— Сделай, что должен!!! — проорал Флинт так, что стаканы и бокалы на барной стойке задребезжали.
Его лицо исказилось, стало страшным. Один глаз лопнул, по лицу потянулась кровавая полоса.
Я и вправду не понимал, что мне надо делать. Зажечь этот факел? Так здесь и без того достаточно светло…
— СДЕЛАЙ, ЧТО ДОЛЖЕН!!!
Новый крик был такой силы, что первый казался на его фоне тихим шепотом. Оконные стекла со звоном раскалывались на куски и вылетали из рам. Факел в моих руках вспыхнул сам собой, — неправдоподобно ярким, режущим глаз пламенем. А меня дикий вопль капитана буквально отшвырнул от него, словно порыв урагана невиданной силы.
Сам не понимая как, но я очутился снаружи, у дверей «Бенбоу».
— СДЕЛАЙ, ЧТО ДОЛЖЕН!!! СДЕЛАЙ, ЧТО ДОЛЖЕН!!! — надрывался внутри Флинт, и стены трактира тряслись.
Его называли Монстром святого Иакова. Он явился миру в древней Кордове тьму веков назад, но последние столетия мирно провел на берегах Невы в качестве музейного экспоната. Однако в начале Третьего тысячелетия серебряный обруч, удерживавший древнего монстра в стеклянной колбе, был поврежден предприимчивым слесарем Кунсткамеры, и это положило начало невероятным событиям, обрушившимся на ничего не подозревающих жителей Санкт-Петербурга. А также — на несколько более привычных к сверхъестественному обитателей Тайного Города, оказавшихся в Северной столице…
История о закопанных на далеком острове сокровищах пирата Флинта знакома всем: кто не читал знаменитый роман Роберта Льюиса Стивенсона, тот хотя бы видел одну из многочисленных экранизаций… Все сопереживали героям в их приключениях, и с замиранием сердца следили за отчаянными схватками, и радовались, когда честь и мужество одержали верх над низостью и предательством, и…И ошибались.Потому что все приключения на Острове Сокровищ происходили СОВСЕМ ИНАЧЕ, чем в истории, рассказанной Джимом Хокинсом, сыном трактирщика.
Он – повзрослевший Питер Пэн, в миру Пётр Панов, аномал-технокинетик, родившийся в Хармонтской Зоне и ребёнком прошедший все Её круги. Бешеный тип, отмороженный на всю голову. Его жена – бывшая Горгона, грозный аномал-суггестор, отвязанная и столь же неуправляемая. Вырвавшись из Хармонта, эта парочка сумела стать своей уже в Питерской Зоне.Их дети-близнецы, обладающие феноменальными способностями, как выяснилось, интересуют не только военных спецов, делающих из «детей сталкеров» оружие. Близнецов похищают, таинственные похитители растворяются в Зоне.
Иногда даже жители Тайного Города не понимают, где заканчиваются старинные легенды и начинается реальная история. Чего уж говорить об обычных людях, волею судьбы оказавшихся в центре удивительных событий, вызвавших к жизни силы столь могущественные, что растерялись даже величайшие маги. Крым и Ладога, пещеры и погружения под воду, рыбалка, закончившаяся смертью, и смерть, двадцать лет спасавшая жизнь человека, – в этой истории смешалось всё.И не для всех она закончилась счастливо.
В Тайном Городе и всем волшебном мире кипит привычная и весьма неспокойная жизнь: загадочный мастер НО учит быстро и недорого ремонтировать поломавшийся паровоз, в московском метро появляются жуткие вампиры, кому-то повезло прикоснуться к мистическим тайнам Санкт-Петербурга, а Инге Волковой и Яне Маннергейм приходится отправиться на таинственный остров посреди Тихого океана, где по приказу беспощадного Ярги, первого князя Нави, создается нечто грандиозное… Эти и многие другие истории вы можете прочитать в сборнике «Порченая кровь», в который вошли одноименная новелла Вадима Панова и рассказы авторов – победителей конкурса «Тайный Город – Твой Город 2018».
Охотники сидят у костра и рассказывают странные истории, случавшиеся с ними на охоте. И одновременно с ними происходит история новая: загадочный Черный Охотник бродит где-то рядом… 2017 г.
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.