Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [177]

Пэт знает меня лучше всех на свете, но все же угадала лишь отчасти: доволен я был всем. Не хватало же мне их, друзей давно ушедшей молодости… Я смотрел на стол, уставленный яствами и напитками, слушал звучавшие здравницы, — но при этом видел Эктора и Ливси, Бена Ганна и Сильвера, слышал их давно смолкшие голоса…

Да, они все ушли — участники и первых, и вторых моих приключений на острове Флинта. Мы с Пэт остались вдвоем, понял я, получив из Бомбея известие о смерти контр-адмирала Истлинга. И именно потому этим летом состоится еще одно важное событие: увидит свет моя вторая и последняя книга, хотя написана она очень давно, сорок с лишним лет назад.

Издатели от читавших рукопись знали о ее существовании, и не раз предлагали издать. Но я отказывался даже от самых выгодных предложений. Не хотел нарушать обещание, данное доктору Ливси. Он, услышав о моем намерении описать вторые приключения на острове, попросил: на этот раз опиши все как было, ни о чем не умалчивая и ничего не добавляя, — но издай, или завещай издать лишь после нашей смерти. Я пообещал, что так и поступлю.

Жаль, что не доведется подержать в руках только отпечатанные экземпляры — не разрезанные и пахнущие типографской краской. Но «Патриция Седьмая» снаряжена, на ней идут последние приготовления. Отплытие состоится через три-четыре дня, и книга выйдет из печати, когда мы будем уже далеко.

* * *

Когда колонии Нового Света взбунтовались против короля Георга, доктор Ливси, разумеется, не смог остаться в стороне. Франция до поры в войну не вмешивалась, и Ливси записался в Континентальную армию рядовым волонтером, — в войска, что вторглись в Канаду под командованием Монтгомери и Арнольда, и доктор со своими друзьями Мак-Тавишем и Айрингемом вновь принял участие в осаде Квебека, но теперь на стороне осаждавших.

Разумеется, он, с его боевым опытом, оставался рядовым недолго, вскоре стал капитаном, а ко времени сражения при Саратоге дослужился до полковника.

То сражение, как известно, стало ключевым эпизодом всей войны: мятежные колонисты почувствовали вкус побед, Франция наконец-таки решилась на открытое военное вмешательство, и королевские войска с тех пор все больше думали об обороне.

Ливси проявил себя под Саратогой самым лучшим образом, и никто не сомневался, что вскоре он будет произведен в бригадные генералы. Казалось, что судьба наконец воздаст доктору Ливси за все неудачи и поражения, что он потерпел в своей долгой, на десятилетия растянувшейся войне с Ганноверской династией.

Но спустя два дня после генерального сражения случилась мелкая и нелепая стычка с группой красных мундиров, рассеявшихся по окрестностям, — Ливси получил в ней две раны и через неделю скончался. Так закончилась мятежная и неприкаянная жизнь этого человека, во многом заменившего мне отца. Ему шел шестьдесят второй год…

Майор Мак-Тавиш, артиллерист от бога, тоже погиб, уже в самом конце войны, незадолго до капитуляции лорда Корнуоллиса. А вот лихой кавалерист Айрингем остался жив, и после заключения мира мы с Патрицией гостили в его обширном поместье, расположенном в штате Нью-Йорк, на берегах живописного озера Отсего — именно тогда я узнал о подробностях гибели доктора Ливси.

Мы посетили Саратогу, побывали на могиле полковника Ливси, и я высыпал на нее пригоршню специально привезенной шотландской земли — об этом последнем желании доктора сообщил в письме Айрингем, приглашая в гости.

* * *

Обстоятельства смерти Сильвера остались мне неизвестны.

Выдав единственную дочь замуж, старина Джон затосковал. Стать депутатом парламента ему не удалось, мы слишком поздно вернулись с острова, не успев к избирательной компании, — в Таундейле Джон скучал, не находя себе дела. Часто гостил у нас в Хокинс-Холле, и я видел: старику не по себе. А потом в один из дней он заявил, что купил корабль и отправляется в путешествие. Дескать, желает напоследок посмотреть на мир, на те его моря и земли, где не довелось побывать. Он, Сильвер, конечно, странствовал в своей жизни немало, знаком и с Индией, и с Африкой, и с Новым Светом… Но у антиподов, например, не бывал, а про те места и их диковины рассказывают много любопытного, хорошо бы на все взглянуть своими глазами. Постранствует, мол, по свету в свое удовольствие, не гоняясь за деньгами, а если повезет, то и умрет в море.

Через две недели он оставил нам дарственные на свою недвижимость в Таундейле и навсегда отплыл от английских берегов. Мы с Пэт никак не могли составить ему компанию, она нянчилась с годовалым Джеймсом-младшим, а я не мог и не хотел оставлять ее. Сильвер уплыл один (не считая команды и знающего штурмана, разумеется) и я подумал, что едва ли что-то о нем еще услышу, но ошибся.

К антиподам Джон не попал. Для начала отправился в Вест-Индию, на Мартинику, где бывал в юности и где встретил единственную, по его словам, в своей жизни любовь — Патрицию-старшую, мать моей Пэт.

На Мартинике Сильвер застрял на шесть с половиной лет. Потому что никогда не стоит говорить, что любовь была единственной в жизни. Пока жизнь не закончена — не стоит. Короче говоря, старина Джон женился — и опять на местной квартеронке, на вдове плантатора. Разница в возрасте составляла тридцать с лишним лет, но не помешала ничему, Джон стал приемным отцом для троих очаровательных детишек, и вскоре к ним добавились мальчики-близнецы, единокровные братья Патриции…