Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [140]
— У Пэт нет горничной, а я не сплоховал бы, происходи всё на суше или на палубе, прострелил бы ногу этому стрекулисту… Но парень плыл в воде, я метил в руки, даже в кисти рук, чтобы не зацепить невзначай голову. И трижды промахнулся.
— Вот оно что… Опять ты о своих совпадениях.
— Зато моя девочка вернулась с берега живой.
Аргумент был неопровержимый. Вернулась. И я не стал спорить, не стал попрекать Сильвера слепой верой в фантом, порожденный вольной трактовкой случайностей. Хвалить за прозорливость (изменником все же оказался племянник старика Трента, которому я верил как себе) не стал тоже. Ни на похвалы, ни на укоры попросту не осталось сил.
Я лишь сказал со вздохом:
— Эх-х-х… Ты мог попросить выстрелить кого-то другого. Бена Ганна хотя бы, не думаю, что он промазал бы по человеку, ставшему вместо него боцманом. И все были бы довольны, — кроме Трента, разумеется.
— Другие были заняты. Бен тоже. Кстати, если бы не он…
И Сильвер рассказал: едва боцман прыгнул за борт, — он, Сильвер, вспомнил мои слова о поджоге (хотя я-то высказал их не совсем всерьез, уж больно простым был этот ход, и очевидным). Но Джон посчитал иначе — слишком быстро прыгнул за борт Трент после запрета отправляться на берег. Словно бы знал, что где-то тлеет фитиль и счет идет на секунды.
— Я первым делом подумал про порох, — рассказывал Сильвер. — Мне казалось, поджог в любом другом месте не заставил бы его нырнуть за борт в одежде: боцман Трент героически бы боролся с пожаром, им же и устроенным, прожег бы себе штаны и опалил бакенбарды, и даже получил бы от меня благодарность, а позже ускользнул бы незаметно… Я ошибся: с порохом все оказалось в порядке, и вот уже все наши носились сломя голову по кораблю, заглядывая в тысячу мест, куда можно незаметно подложить огонь. А старый Джон плохо умеет бегать — и я стрелял по Тренту. Но наши люди ничего не нашли, и быть бы на «Патриции» большому пожару, клянусь своей последней ногой! — если бы не чуткий нос Бена Ганна. Нам сильно повезло, что этот парень за три года на острове отвык навсегда от табака и трубки, — и почуял слабый запах гари из такелажной кладовой! Пришлось сломать дверь топорами, ключ остался в кармане у Трента, — но мы успели! Взгляни-ка…
Он протянул мне обрывок толстого фитиля, пропитанного чем-то маслянистым. Длины в нем было дюйма четыре, не больше.
— Да, Джим, да, вот эти четыре жалких дюйма отделяли нас от того, чтобы старушка «Патриция» вспыхнула вся, от киля до салинга! За масло для фонарей тоже отвечает… отвечал боцман Трент, и он, не скупясь, облил этим маслом все тросы и лини, что лежали в кладовой. Полыхнуло бы так, что любо-дорого. Когда эта свистопляска завершится, мы просто обязаны выпить за чуткий нос Бена Ганна. И, если хочешь знать мое мнение…
Он неожиданно замолчал.
— Мнение о чем? Предлагаешь снова сделать Ганна боцманом? — Мне было все равно, я был готов сейчас назначить Ганна хоть боцманом, хоть адмиралом, лишь бы потом уйти, упасть и уснуть.
— «Красотка»… — произнес Сильвер изменившимся голосом.
Я обернулся. Бригантина под всеми парусами входила в залив, огибая Северный мыс.
«Красотка Мэй» вполне соответствовала своему имени, действительно была сейчас очень красива: громада парусов, освещенная последним закатным солнцем, казалось не белой, и даже не розовой, а прямо-таки алой.
Мне эта красота показалось зловещей. Словно кто-то прополоскал паруса в воде, густо подкрашенной свежей кровью.
К моменту появления бригантины «Патриция» наискось пересекала залив — я собирался обогнуть безымянный полуостров, выйти в открытое море и заложить многомильную циркуляцию, чтобы в темноте вернуться к острову и в полночь оказаться у Лесистого мыса.
Шхуна едва ползла, мы попали в ветровую тень полуострова. Я чувствовал: еще несколько кабельтовых, и берег понизится, наши поникшие паруса поймают вечерний бриз… Но надо было эти кабельтовы пройти. А «Красотка» приближалась. В подзорную трубу я видел стволы орудий, торчащие из портов левого борта. Конечно же, мои наивные домыслы о тайном гондеке оказались полной ерундой, пушки стояли на опердеке. Их было всего четыре, но три из них внушали уважение своим калибром. Сильвер тоже первым делом обратил внимание на вооружение «Красотки» и произнес:
— Пусть мою печень сожрут крабы, если это не 16-фунтовки…
— Бенджамин Ганн! — позвал я.
— Да, сэр!
— Ты снова боцман. Дудка с тобой?
— Так точно, сэр! — Голос Бена был полон ликования.
Он вытащил из кармана боцманскую дудку, расправил цепочку, накинул на шею. Приготовился заранее… Понимал, что этим всё закончится после бегства Трента.
— Свисти всех наверх.
Дудка издала пронзительный мерзкий звук. Все, кто был на борту, поспешили на верхнюю палубу. А я вдруг понял, что не смогу командовать ими. И вообще ничего не смогу, кроме одного: упасть и больше не шевелиться. Все мои силы остались на проклятом острове, он выжал меня сегодня, как прачка выжимает бельё, — досуха, до последней капли. Я не мог придумать маневр, позволяющий разминуться со страшными пушками бригантины. Я не мог отдать команду громким, слышным на всем судне голосом. Вообще ничего не мог…
Его называли Монстром святого Иакова. Он явился миру в древней Кордове тьму веков назад, но последние столетия мирно провел на берегах Невы в качестве музейного экспоната. Однако в начале Третьего тысячелетия серебряный обруч, удерживавший древнего монстра в стеклянной колбе, был поврежден предприимчивым слесарем Кунсткамеры, и это положило начало невероятным событиям, обрушившимся на ничего не подозревающих жителей Санкт-Петербурга. А также — на несколько более привычных к сверхъестественному обитателей Тайного Города, оказавшихся в Северной столице…
История о закопанных на далеком острове сокровищах пирата Флинта знакома всем: кто не читал знаменитый роман Роберта Льюиса Стивенсона, тот хотя бы видел одну из многочисленных экранизаций… Все сопереживали героям в их приключениях, и с замиранием сердца следили за отчаянными схватками, и радовались, когда честь и мужество одержали верх над низостью и предательством, и…И ошибались.Потому что все приключения на Острове Сокровищ происходили СОВСЕМ ИНАЧЕ, чем в истории, рассказанной Джимом Хокинсом, сыном трактирщика.
Он – повзрослевший Питер Пэн, в миру Пётр Панов, аномал-технокинетик, родившийся в Хармонтской Зоне и ребёнком прошедший все Её круги. Бешеный тип, отмороженный на всю голову. Его жена – бывшая Горгона, грозный аномал-суггестор, отвязанная и столь же неуправляемая. Вырвавшись из Хармонта, эта парочка сумела стать своей уже в Питерской Зоне.Их дети-близнецы, обладающие феноменальными способностями, как выяснилось, интересуют не только военных спецов, делающих из «детей сталкеров» оружие. Близнецов похищают, таинственные похитители растворяются в Зоне.
Иногда даже жители Тайного Города не понимают, где заканчиваются старинные легенды и начинается реальная история. Чего уж говорить об обычных людях, волею судьбы оказавшихся в центре удивительных событий, вызвавших к жизни силы столь могущественные, что растерялись даже величайшие маги. Крым и Ладога, пещеры и погружения под воду, рыбалка, закончившаяся смертью, и смерть, двадцать лет спасавшая жизнь человека, – в этой истории смешалось всё.И не для всех она закончилась счастливо.
В Тайном Городе и всем волшебном мире кипит привычная и весьма неспокойная жизнь: загадочный мастер НО учит быстро и недорого ремонтировать поломавшийся паровоз, в московском метро появляются жуткие вампиры, кому-то повезло прикоснуться к мистическим тайнам Санкт-Петербурга, а Инге Волковой и Яне Маннергейм приходится отправиться на таинственный остров посреди Тихого океана, где по приказу беспощадного Ярги, первого князя Нави, создается нечто грандиозное… Эти и многие другие истории вы можете прочитать в сборнике «Порченая кровь», в который вошли одноименная новелла Вадима Панова и рассказы авторов – победителей конкурса «Тайный Город – Твой Город 2018».
Охотники сидят у костра и рассказывают странные истории, случавшиеся с ними на охоте. И одновременно с ними происходит история новая: загадочный Черный Охотник бродит где-то рядом… 2017 г.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Книга представляет собой исследование причин процессов, повлекших за собой разрушение СССР, в исторической ретроспективе с момента окончания Второй мировой войны до наших дней. Благодаря системному анализу, автору удалось показать, как осуществлялся разгром Советского Союза извне и изнутри: с активным участием в этом процессе информационно-аналитических институтов и технологий США и рядом предательств со стороны высшего руководства СССР. Ему удалось опровергнуть миф о «естественном» распаде Союза как изжившей себя социально-политической и экономической системы, а также высветить подлинные причины страшной трагедии, приведшей к огромным жертвам и потерям советского государства и советского народа.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Мы сочли необходимым издать эту книгу не только на русском, но и на английском языке для того, чтобы американские читатели знали, что эмигранты из СССР представляют собой нечто совсем иное, чем опустившиеся неудачники и циники, которые были отобраны для кинофильма "Русские здесь". Объем книги не позволил вместить в нее все статьи об этом клеветническом фильме, опубликованные в русскоязычной прессе. По той же причине мы не могли перевести все статьи на английский язык, тем более, что многие мысли в них повторяются.
Эта книга посвящена 30-летию падения Советского Союза, завершившего каскад крушений коммунистических режимов Восточной Европы. С каждым десятилетием, отделяющим нас от этих событий, меняется и наш взгляд на их последствия – от рационального оптимизма и веры в реформы 1990‐х годов до пессимизма в связи с антилиберальными тенденциями 2010‐х. Авторы книги, ведущие исследователи, историки и социальные мыслители России, Европы и США, представляют читателю срез современных пониманий и интерпретаций как самого процесса распада коммунистического пространства, так и ключевых проблем посткоммунистического развития.
Очередная книга Валентины Красковой посвящена преступлениям власти от политических убийств 30-х годов до кремлевских интриг конца 90-х. Зло поселилось в Кремле прежде всех правителей. Не зря Дмитрий Донской приказал уничтожить первых строителей Кремля. Они что-то знали, но никому об этом не смогли рассказать. Конституция и ее законы никогда не являлись серьезным препятствием на пути российских политиков. Преступления государственной власти давно не новость. Это то, без чего власть не может существовать, то, чем она всегда обеспечивает собственное бытие.