Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [105]

— Джим, я не знаю всех этих морских словечек… Объясни попроще.

— Ну… форма корпуса может быть такой, — я изобразил руками, какой именно. — Или такой, — мои руки изобразили новую фигуру, более округлую. — Во втором случае можно взять больше груза, но скорость падает. А я недаром выбрал именно эту шхуну. Ее явно строили для контрабандистов — так, чтобы можно было без труда уйти от погони сторожевых кораблей. Обводы для гонки самые подходящие… Знать бы еще, какой корпус у «Красотки», но наводить справки в Плимуте уже нет времени.

— Может быть, тебе поможет вот это?

Эктор извлек из шкафа какой-то рулон, развернул его на столе, прижал углы.

Вот это да… Передо мной лежал подробнейший чертеж «Красотки Мэй» — продольный разрез, три поперечных. Все размеры указаны, все помещения снабжены надписями, разъясняющими их назначение.

Где Эктор раздобыл это чудо, я не стал спрашивать. На Девонпортской верфи, где же еще. Надо будет позже узнать, во сколько это ему обошлось, и возместить расходы.

Обводы оказались стандартными для бригантины такого тоннажа — и это давало хорошие шансы на победу в гонке, причем с нужным отрывом. Но одна деталь чертежа заставила призадуматься.

— Как ты думаешь, Эктор, что это такое? — Я указал на чертеже «это».

— Насколько я умею читать, это двухъярусный трюм для невольников. И ты тыкаешь пальцем в потолок нижнего яруса, и, соответственно, в пол верхнего.

Я не стал растолковывать Эктору, что на кораблях не бывает ни пола, ни потолка, ни стен, ни лестниц… Сказал другое, главное:

— Ошибаешься, дружище, ошибаешься. Это самый натуральный гондек, орудийная палуба. Вот для чего они заказали судно в Девонпорте, а я не мог взять в толк, зачем. Там строят в основном военные корабли, но в невольничьих судах мало что понимают. И это по сути военный корабль, лишь замаскированный под мирную бригантину. Хотя вечно маскироваться они не смогут, как только судовой плотник прорежет орудийные порты, всем всё станет понятно.

— На «Красотке Мэй» всего одна небольшая пушка. Вон она нарисована на корме.

— Это ничего не значит. Пушки примут на борт в Саванне или на Ямайке. Так часто делают приватиры. Блендли оставил приватирство, но старые связи у него наверняка сохранились.

— То есть мы можем рассчитывать только на скорость, — подвел итог Эктор. — И на то, что крюк, сделанный за пушками, удлинит их путь.

— «Мы»? — переспросил я. — Твое словечко, дружище, наводит на определенные мысли… Хотя нет, нет, эти мысли появились у меня раньше — когда я увидел дорожный сундук в твоем кабинете, и вон тот плащ с капюшоном, и ботфорты, и вон тот футляр, в котором, судя по его форме, может лежать только ружье.

— Да, я еду с тобой, — просто сказал Эктор. — Все дела привел в порядок, все нужные распоряжения отдал, и готов отправляться. Так что в порт сейчас поедем вместе.

Я слишком хорошо знал Эктора, чтобы его отговаривать. Да и не хотел отговаривать, честно говоря. Если друг от чистого сердца предлагает помощь в таком опасном предприятии, отказываться нельзя. Но одно обстоятельство надо было уточнить, и я спросил:

— Надеюсь, ты перепоручил обязанности моего душеприказчика достойному и надежному человеку? Не хочется, чтобы у Джереми и у… — в последний момент я проглотил имя Пэт, — …у мисс Эндерби возникли проблемы с вступлением в права наследства.

— Разумеется, дружище, тебе беспокоиться не стоит. О юридической стороне дела, по крайней мере, — сказал Эктор и бросил на меня очень странный взгляд.

Я не понял: а о чем мне стоит беспокоиться? И значение странного взгляда не понял… Но расспрашивать не стал, — пора выезжать, а за время долгого пути будет время поговорить обо всем. Успеем надоесть друг другу.

Смысл и слов, и взгляда Эктора разъяснились, едва я ступил на палубу шхуны.

* * *

Вот из кого состоял сейчас экипаж шхуны, ходившей в пробные плавания под временным названием «Нью-Эсперанса»:

— Джеймс Хокинс, — капитан (он же владелец судна, он же офицер-навигатор);

— Джон Эндерби, — старший помощник (он же главный канонир);

— Бенджамин Ганн, — боцман (он же парусный мастер, он же плотник);

— Джеральд Стамп, — кок (он же помощник канонира и заряжающий при боевых авралах);

— Энтони Рюггер, Рональд Трент, братья Джон и Стивен Вайсгеры — матросы.

Троих матросов помог подобрать мой давний знакомец и наставник в морском деле, отставной боцман Трент, — причем один из приходился ему родным племянником, а двое других были сыновьями его старого проверенного друга. С этой троицей и с одноглазым Стивом я совершил два небольших пробных плавания по Бристольскому заливу (старина Трент к тому времени едва ходил и почти ослеп, и не мог выйти в море даже на самый краткий срок). Все трое оказались отменными моряками, командовать ими было одно удовольствие.

Четвертого матроса, Рюггера, подыскал Сильвер, и уверял, что человек тот надежный и моряк опытный. Я хорошо помнил экипаж «Испаньолы», который он нахваливал теми же словами. Но сейчас без колебаний поверил Джону.

Кок Стамп оказался мне знаком — то был немой Джерри, привратник и кучер Сильвера. Как выяснилось, этот на все руки мастер умел еще недурно стряпать, но как матроса его можно было при нужде использовать только для вспомогательных работ, не требующих особых знаний и умений. Зато Джерри знал толк в военном деле, прослужив несколько лет в колониальной милиции.