Одиссея батьки Махно - [160]

Мартынов, выслушав задание Махно, сказал:

— Спасибо, Нестор Иванович.

— За что?

— За доверие. Вы думаете, я не чувствовал настороженность вашего штаба?

— Что делать, товарищ, мы от большевиков столько провокаций пережили. Да вот хотя бы и эта.

— Я понимаю, но вы увидите, на что способен мой эскадрон.

И действительно, выступив в авангарде колонны махновцев и встретив в двух верстах от Гуляйполя Красную кавбригаду, Мартынов разгромил её, разогнал, а остатки преследовал до самой Успеновки. Кольцо было прорвано, повстанцы уходили на северо-восток. А красные, заняв Гуляйполе, как обычно занялись обысками, репрессиями, арестовывая подряд всех мужчин и невольно давая этим возможность батьке Махно оторваться от преследователей.

6 декабря в селе Керменчик, в 140 километрах восточнее Гуляйполя, шло совещание Реввоенсовета повстанцев, решавшее главный вопрос дня: объединение всех разрозненных отрядов.

— ...Мы должны послать к Литвинёнке, он сейчас под Екатеринославом, — держал речь Махно, — звать к нам и отряд Бровы от Павлограда, там же недалеко отряд Пушкарёва. Далее из-под Бердянска идёт к нам отряд Вдовиченки с Подковой и Тарасенко...

В это время в избу влетел разведчик и радостно сообщил:

— Крымский корпус на подходе!

Все повскакивали с мест и, хватая шапки, кинулись из избы, сразу повеселев. Кто-то, выражая общую радость, крикнул:

— Теперь повоюем.

На улице толпился народ, в морозном воздухе над толпой взвивался парок, слышался говорок: «Каретников ворочается. Наконец-то!»

На белом горизонте появились всадники, но их было немного, и толпа стала затихать. Когда до приближающейся группы оставалось с полверсты, от неё отделился всадник и поскакал вперёд. В подъезжающем едва узнали Марченко, с почерневшим лицом с запавшими глубоко глазами.

Подскакав к Махно, он с горькой усмешкой рапортовал:

— Имею честь доложить, Крымская армия прибыла в ваше распоряжение... — и осёкся на полуслове, видимо, скрытая горечь перехватила ему горло.

Махно, насупившись, молчал, слишком тяжёл был удар для него.

— Сколько ж вас осталось? — спросил Зиньковский.

— 250 сабель, — выдохнул Марченко и прохрипел: — Да, братки, теперь-то мы узнали, что такое большевики-коммунисты.

— Мы их давно знаем, — пробухтел Зиньковский. — Одно слово — красные, кровью народной пропитанные.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ ВНЕ ЗАКОНА

Мятеж не может кончиться удачей,

Когда он победит, его зовут иначе.

1. Мститель

Гибель 5-тысячного Крымского корпуса вместе с талантливым командиром Каретниковым ожесточила и без того давно зачерствевшее сердце Махно. Он изменился даже внешне, скорбные складки легли у рта, глаза, казалось, провалились глубже и в них появился холодный, нестерпимый для собеседника блеск. Он не заговаривал о мести, он творил её теперь ежедневно, ежечасно.

Даже в тот день, когда Марченко с Тарановским привели жалкие остатки корпуса и рассказывали, как после Перекопа их беспрерывно терзали 4-я дивизия и Интербригада, как поливали их пулемёты бронепоездов, — кто-то сказал, что с запада появился красный отряд. Махно сел на коня и лично повёл конников в атаку, скомандовав пред тем:

— Пленных не брать.

И красный отряд был вырублен до единого человека.

На совещании штаба Повстанческой армии, состоявшемся сразу по возвращении Марченко, Махно заявил:

— Поскольку мы снова вне закона и лишились практически всей нашей кавалерии, идём на соединение с Азовским корпусом Трофима Вдовиченко.

— Если нам дадут пробиться красные, — вздохнул Серёгин.

— Дадут. Куда они денутся.

— Придётся пересекать железные дороги, красные наверняка будут строить «заборы» из бронепоездов, — сказал Белаш.

— Заботу о железных дорогах возложим на команду Чубенко. Где только увидишь рельсы, Алексей, рви к чёртовой матери. Лева, насколько мы оторвались от красных?

— Я думаю, на один-два перехода, — сказал Зиньковский.

— Посылай во все стороны разъезды, пусть глаз не сводят с красных и при случае хватают «языков». Мы должны точно знать, кто у нас на хвосте и на флангах. Вмени им в обязанность — рвать телефонные провода, выводить из строя телеграфные аппараты на станциях.

— Будем стараться, Нестор Иванович.

— Теперь твоя задача, Исаак, — обратился Махно к редактору Тепперу. — Заготовь текст листовки «Чёрная измена большевиков», в которой изобрази их коварство, подлое нарушение договора, надуманные обвинения махновцев в грабежах и разбоях. Мы за это давно расстреливаем. В общем, возьми у Белаша приказ Фрунзе, там что ни строка — то враньё. Опровергни всё по пунктам.

— А где же её будем печатать, листовку-то? Обоз весь брошен.

— Когда объединимся с Вдовиченко, возьмём Бердянск, там и отпечатаем. Напишешь, дашь мне прочесть.

К Новоспасовке, где, по предположениям, действовал Вдовиченко, шли не прямым путём, а часто меняя направления, путая преследователей и, что не менее важно, иногда являясь там, где махновцев менее всего ждали. По пути почти два полка красноармейцев перешли на сторону повстанцев и были влиты в бригаду Петренко, командовавшего пехотой.

Раза два или три разведчики, следившие за преследователями, докладывали штабу, что за ними идёт киргизская кавбригада.