Одиссея 1860 года - [19]

Требовались лишь кое-какие расходы, связанные с удовлетворением собственных прихотей, только и всего. Нужно было прикрыть красное дерево стенными коврами, а клен упрятать за живописными полотнами.

Единственный упрек, который можно было бы предъявить «Эмме», состоял в том, что она, в деликатном смысле слова, чуточку отдавала предместьем Сент-Антуан.

Правда, этот упрек делал невозможными всякие попытки упрекнуть ее в чем-нибудь еще.

Но к кому мне следовало обратиться, чтобы начать переговоры?

Этот вопрос я задал сторожу.

— К госпоже Альтарас, улица Бретёй, дом номер сорок один, — ответил он.

Я обрадовался этому счастливому предзнаменованию. Мне очень нравятся деловые переговоры, которые ведут между собой мужчина и женщина. В них всегда проскальзывает с одной стороны кокетство, с другой стороны — галантность, что в итоге ведет к успеху.

Исключая кокетство, я обнаружил в г-же Альтарас то, что и ожидал, а именно безукоризненную доброжелательность.

Через десять минут торг завершился, и шхуна переходила в мою собственность за тринадцать тысяч франков, из которых три тысячи подлежали оплате наличными, а десять тысяч — в течение следующего месяца.

Вне себя от радости я примчался к Подиматасу, чтобы поделиться с ним этой счастливой новостью.

К моему великому удивлению он воспринял ее довольно холодно.

— Но кто тогда будет командовать вашей шхуной? — спросил он.

— Вы, черт побери!

Он отрицательно покачал головой и произнес:

— Я не могу.

— Как это? Вы не могли командовать «Монте-Кристо» и не можете командовать «Эммой»?

— Поскольку я православный, у меня не было права командовать «Монте-Кристо», плавающим под Иерусалимским флагом. Поскольку я грек, у меня нет права командовать «Эммой», французским судном.

— Но в конце концов, какова бы ни была ваша вера и откуда бы вы ни были родом, вы можете остаться моим лоцманом.

— Это пожалуйста.

— В таком случае все может уладиться. Ну а в каком состоянии у нас «Монте-Кристо»?

— Черт подери! Я продолжал работу.

— Ну-ну, и что вы успели сделать?

— Я распорядился обшить корпус медью, проконопатить палубу, отремонтировать трюм.

— Вот черт! Дорогой мой, немедленно прекратите траты; вы прекрасно понимаете, что я не намерен оставлять у себя два судна, поскольку даже одно едва не разорило меня.

— Так что мы сделаем с «Монте-Кристо»?

— Выставим на продажу.

Подиматас покачал головой и почесал за ухом.

— Такое славное судно! — проворчал он.

— Дорогой мой, вы смотрите на него глазами соотечественника. На меня оно не производит впечатление такого уж славного. «Монте-Кристо» — это настоящее корыто, а как подумаешь, что в своем нынешнем состоянии это судно обошлось мне вдвое дороже, чем «Эмма»… ведь вы только что израсходовали на него две или три тысячи франков, не так ли?

— Я израсходовал на него шесть тысяч франков.

— Как, шесть тысяч?

— Да, если не больше.

— Но то, что вы израсходовали на него такие деньги, хотя бы подняло его цену?

— Определенно.

— Я имею в виду цену его продажи.

— О, что касается продажи, не думаю.

— Как это не думаете? Скажем честно: в общей сложности «Монте-Кристо» обошелся мне в тридцать тысяч франков.

— Около того.

— Сколько, по вашему мнению, я могу за него выручить?

— Тысяч десять или двенадцать, наверное.

— Как?! К тому же еще я потеряю на продаже «Монте-Кристо» двадцать тысяч франков?

— Герцог де Грамон потерял на продаже своей яхты шестьдесят тысяч, а барон де М*** — семнадцать тысяч.

В свой черед я почесал за ухом. Возразить на этот ответ Подиматаса было нечего.

Я отправился к г-ну Пти, морскому маклеру, и доверил ему представлять мои интересы при продаже «Монте-Кристо».

Господин Пти взялся продать «Монте-Кристо», и я вне себя от радости отправился обратно в Париж, возложив на своего молодого друга г-на Ру, архитектора, заботу придать еще большую красоту «Эмме».

Составили смету, и выяснилось, что, потратив около двух тысяч франков, можно будет превратить «Эмму» в настоящее сокровище. На другой день после моего отъезда Ру должен был приняться за работу.

Обеденный зал предстояло украсить коврами и оружием, привезенным мною с Кавказа.

Кают-компанию должен был расписать в помпеянском стиле г-н Ренье, один из самых заметных учеников г-на Глейра.

Господин Дюбоск, подрядчик малярных работ, потребовал предоставить ему право выполнить всю покраску судна за так.

Это напомнило мне, что совсем недавно я оплатил счет на покраску, выставленный моим подрядчиком из Ла-Варенна, и счет этот, на две тысячи семьсот франков, удалось уменьшить до полутора тысяч.

Просто невероятно, насколько по мере удаления от Парижа доброжелательнее ко мне становятся люди, с которыми я соприкасаюсь!

Когда оказываешься за границей, это становится еще очевиднее; я ведь рассказывал, как меня принимали в России.

Мне уже доводилось говорить, что, за исключением нескольких избранников моего сердца, именно среди моих незнакомых друзей следует искать моих лучших друзей.

В ответ на дурной прием, оказанный ему в Назарете, Иисус задолго до меня сказал: «Нет пророка в своем отечестве».

И потому отправимся в края, которые не являются нашим отечеством; тем не менее думать об этом грустно.