Одинокое путешествие накануне зимы - [31]

На складе, помещавшемся в отдельной, разваливающейся и подпертой бревнами избенке, лежали большие и маленькие палатки, котлы и котелки, лопаты, топоры, еще разный бутор, отдельно на полках стояли ящики с тушенкой, сгущенкой, китайской колбасой в банках, коробки с грузинским и индийским чаем. Валентин Петрович показал журнал, куда записывать, если что берешь со склада, выдал новый ватный спальник, белый вкладыш в него и дал расписаться.

Бычков надел свой рюкзак, взвалил спальник на плечо и пошел в дальний дом. Ему не очень нравилось, что селили к рабочим. Ничего против рабочих он не имел, но его и приказом оформили как инженера-геодезиста, и в предыдущем лагере, где он отработал июнь, он жил в одной палатке с главным геологом.

Под крыльцом валялись бутылки из-под подсолнечного масла, консервные банки, тряпки какие-то. Внутри же такая вонь стояла, что Валерка невольно остановился на пороге. Запах развешенных портянок, еще чего-то капитально прокисшего, на столе — остатки еды, с нее поднялась туча мух. В их палатке с главным геологом было тесно, но чисто. Да и во всем лагере.

Там вообще никто ничего не бросал… Валерка вышел на улицу.

Наверное, это было не очень правильно для новичка, но он вернулся к начальнику и, стесняясь сказать, что там ему не понравилось, попросил отдельную палатку. Сказал, что привык уже. Валентин Петрович молча и внимательно посмотрел на него, кивнул, разрешая, и снова уткнулся в бумаги.

Отряд Мухина второй сезон работал на сложном месторождении бокситов в среднем течении Ангары. Жили не в палатках, как это обычно бывает, а в заброшенной деревне. На большой поляне среди тайги помещалось несколько старых изб с пристройками, огороженный выгон для скота да болотистое озерцо, из дальнего края которого высачивалась таежная речушка. Во время войны заключенные-лесорубы построили для себя большую баню и длинный барак, где сейчас жили работяги и где Валерке не понравилось.

Решил поставить палатку в лесу, исследовал ближайшую опушку, нарезал маслят между делом, но потом бросил их и выбрал место на берегу озера. Тут, недалеко от навеса летней кухни, уже стояли две палатки.

Валерка натаскал бревен и досок из ближайшей полуразобранной избы, настелил пол, нары смастерил, стол, полочку для книг и еще одну — для ведра с водой и чайника. Пятиместную брезентовую палатку — в рост можно было стоять — натянул на деревянный каркас. Ни единой морщинки на ней не было. Рядом с палаткой очаг обложил камнями — чай варить.

Он делал все это, а сам думал, как завтра начнет работу. Как получит инструмент и кого дадут в рабочие. Временами так начинал волноваться, что топор валился из рук — ну, если не получится?! Вспоминал занятия в техникуме, Сергея Иваныча, учителя геодезии, и ему совсем страшно становилось. Казалось — ничего не помнит. Он бросал работу, сидел на бревне и тупо разглядывал пол в палатке. Пол вышел хорошо, почти без щелей. Валерка трогал его рукой, вспоминал, что за последнюю практику у него пятерка была по геодезии. Сергей Иваныч хвалил, говорил, что у Валерки глаз хороший. И ему начинало казаться, что все у него получится. И даже очень хорошо получится. И пила опять звенела под рукой, и столик выходил крепким и ровным.

В обед люди потянулись к кухне. Садились за стол, шутили с поварихой. Валеркина палатка стояла недалеко, он пилил остатки досок на дрова и ждал, что кто-то подойдет поинтересуется, но никто не подошел. Повариха только заглянула, есть звала. Валерка не пошел, постеснялся, а когда все поели, уже и не хотелось.

Вечером в палатке все было постелено и аккуратно разложено. Валерка сидел за столом на прочной самодельной скамеечке и воображал, как кто-то, может, и сам Мухин, заходит к нему, осматривается и одобрительно кивает.

Народ снова зашевелился на кухне, загремел мисками и кружками. Временами громкий смех отдавался в тайге на другой стороне озера. Валерка не знал, как выйти. Почему-то неудобно было. Своими он считал ребят из звонаревского отряда, где проработал целый месяц, здесь же чувствовал себя чужим. Он прислушивался к хохоту, доносившемуся из-за стола. Представлял, как солидно, как бывалый таежник, подходит к кухне и как на него все смотрят… Он даже вставал, чтобы выйти, но, сделав кружок по палатке, красный от стыда и досады на самого себя снова садился на скамейку.

— Можно? — раздалось снаружи.

Валерка вздрогнул всем телом.

— Да, — ответил поспешно и взял ручку, вроде как что-то пишет.

Палатка зашаталась, в нее всунулось большое бородатое лицо с интеллигентными очками на носу.

— Здрасти, — бородач огляделся и уставился на Валеру. — Идемте ужинать. Меня Андрей зовут. Парфенов. Идемте.

Валерка застеснялся окончательно. Покраснел, хотел сказать, что сейчас только письмо допишет, но не стал искушать судьбу и, бросив ручку на пустой стол, вышел на улицу. Андрею было лет тридцать, невысокий и толстый, он весело и с интересом рассматривал Бычкова. Как будто оценивал.

— Вы геодезист? Студент? — и сам же кивнул головой, подтверждая свою мысль. — Хороший геодезист очень нужен. Вы у Звонарева в отряде что делали?