Я знаю теперь, зачем мне такие здоровенные уши. Ну да, чтобы лучше слушать. Чтобы побольше вмещать в себя одиночеств.
Одиночество перемещается из души в душу и через глаза, они у меня тоже вместительные.
Тебе это вполне понятно, мой Друг: одиночество другого, перегруженное в тебя, становится твоим одиночеством — и тоже, накапливаясь, требует передачи кому-то, иначе… Но вываливать такой груз наружу без переработки опасно.
Вот одно из одиночеств прошлого, перемещенных в меня, я его переработал в стихорассказ с изменением неких реалий. Как ни странно, изменения эти и придают истории истинность, рифмы действуют освобождающе…
— Доктор, я не буду вас долго терзать.
Отучите меня ногти кусать…
Я читаю по ночам ваши книжки
каждый раз, как надеваю штанишки.
Вы простите уж, такая работа.
Между вызовами спать неохота.
Я хочу вам откровенно свою жизнь описать.
Отучите меня ногти кусать…
Так рассказ свой начала проститутка
мисс Лючия, по-домашнему Людка,
в юбке супермини, заголяющей ляжки,
с личиком слегка подуставшей неваляшки,
с грациозностью газели, но уже не совсем,
а глазищи так глазели, хоть глотай седуксен…
— Извините, Доктор, выражаюсь неправильно,
у меня на морде отпечаталась окраина.
Люди мы рязанские, а жили в Душанбе.
Дуся, бабушка моя, понимала в судьбе,
молодую за цыганку принимали на базаре,
ну а я в нее, говорят, глазами…
Умирала — мне сказала; Прощай, Людочка,
на могилке ты моей незабудочка.
Езжать тебе далеко, много петь и плясать…»
Я тогда не начала еще ногти кусать —
В том краю я бывал не однажды, мой Друг.
Там видны очертания живых господних рук,
там пустыня с повинной приникает к Памиру
и Коран вспоминает, и молит «Помилуй».
Но Памир непреклонен — семь ветров у виска,
и ледник на ледник смотрит свысока
— Моя мама швея. Вся семья рабочая,
все ходили на завод, кроме Славы-отчима,
офицер он отставной, не вылазил из пивной.
Подросла — стал присматривать за мной,
чуть гульну — показать целку требовал.
А вот целки у меня отродясь не было.
ни кровинки в первый раз…
Слава-отчим, амбал,
меня девочку не трогал, только
шишку вынимал
и дрочил. А мама не знала ничего,
я боялась ей сказать… Слава-отчим
был чмо,
он в Афгане ребятишек расстреливал,
не могла и взглянуть на постель его,
он ужасно, по-звериному был волосат.
Вы меня отучите ногти кусать?..
Справка от фронтовика, от поэта Лившица:
ЧМО =(ч)еловек, (м)орально (о) пустившийся
Термин был в ходу в советской армии и в зоне,
а типаж повсеместен; в Костроме и в Аризоне,
в Тель-Авиве и в Бомбее, среди всяческих
попадается двуногое животное ЧМО.
— Я в тринадцать лет была развита,
и меня залететь угораздило
от Расула, таджика красивого,
он в машине меня изнасиловал.
На базаре продавал баклажаны и укроп,
между делом весь район перегреб.
Я у женщины его, медсестры, ковырялась,
и беременность больше не повторялась…
Он потом опять поймал меня, заставил сосать.
Отучите меня, Доктор, ногти кусать-.
Насчет глаз, Друг мой, я еще замечу.
Я в них только изредка заглядывал, но вечер
заняли они, а прочее в кювет.
Цвет — зелено-черный бархат, окаянный цвет..
— После этого с подружкой мы убежали.
Жили на Казанском в Москве, бомжевали,
было всякое… Алеха, постовой милиционер,
нас на дело направил, сориентировал в цене.
Вы, гврит, девчонки, сиротки вонючие,
кроме гребли, ничему не научены.
А слыхали — есть напиток трахун.
подымает даже мертвому хун?..
Вы, гврит, телки,
не окончили детство еще,
вам положен процент соответствующий,
всякого дерьма нахлебались, а теперь
время вам определиться в приличный бордель
с крышей, с сауной, с (.)бальными танцами.
Опыт надо набирать с иностранцами —
нашим лохам что оттрахать, что поссать.
Отучите меня, доктор, ногти кусать…
Этот ментик нас на фирму «Фиалка» и привел,
сам, конечно, использовал и денежек намел…
У менгиры шишка как столб стоит,
свежий воздух, наверно, способствует.
Но сейчас наш Алеха от эротики далеко
заторчал, на наркотики налег…
Я смотрел на нее. Слушал. Вспоминал.
Вертолетик трясучий, по прозванию «пенал»,
доставлял лекарства на станцию Федченко.
Там уже не сыщешь ни истца, ни ответчика.
Три метеоролога И небо. И Памир.
Это не Эльбрус тебе, не сливочный пломбир,
ветерок такой, что ломает лопасти,
и душе не долететь до соседней пропасти,
там и Космос от губ на расстоянье волоска,
и ледник за ледникам наблюдает свысока…
— На «Фиалке» мадамша взялась за нас люто.
«Нукось будем работать.
Нукось, где же валюта?..
Нукось, нукось-ка, пройдись-ка, Лючия,
попка-сиська-писька,
чтоб у всех все вскочило —
та-ак! — ресниц подбавить,
подмышки побрить…
Тв должна и нравиться,
и у-дов-ле-тво-рить!
Цвет волос любой, кроме русого.
Ну а ногти хватит обкусывать! —
что за бзики у вас, девушки чертовы?
Ты такая у нас двадцать четвертая:
кто задницу царапает, кто волосы дерет,
к психиатру вас, что ли? Он вам жопы ототрет…»
А сама-то бесится без сисек без обеих,
вместо них протезные, квадратные как беби:
вырезали рак. Была, гврят, артистка
MXАТА или БХАТА, в общем, групия риска…
Коли деревце растет,
жди покуда расцветет.
Коли встанешь на дорожку —
то дорожка поведет,
поведет дорожка ножки,
поведет сама,
а уж там и видно будет,
лето ли, зима.
— Все пошло нормально, оклемалась, втянулась.
