Одинокий друг одиноких - [3]

И еще я увидел тщету под солнцем:

Вот одинокий, и никого с ним:

ни сына, ни брата,

и нет конца всем трудам его,

и не сыты очи его богатством:

«Для кого тружусь, чего ради мучаюсь?»

Вместе лучше, чем одному.

Есть двоим за труды награда,

упадут если — поднимут друг друга.

А когда упал и поднять некому — все, погиб.

Вот лежат двое — тепло им,

а одному как согреться?

Одного одолеют, а двое справятся, устоят,

нить, втрое скрученная, не легко рвется…

(Из Екклесиаста, адаптация моя. — ВЛ).

По сему Соломонову резону один женится, другой идет в церковь, третий в пивную, четвертый на службу, пятый в Интернет…

Общ возникает, жить можно, допустим, да, но Одиночество не отступает, не отпускает.

Вот горько-терпкое одиночество искушенного игрока жизни, уже осознавшего, что чем больше народа, тем меньше кислорода; что одиночество — это толпа, что толпа может состоять лишь из двух человек, даже из одного; что одиночество вырастает из тебя самого, как ногти и волосы… Что любой общ — до поры до времени, а потом лажает или уничтожается, размолачивается беспощадной дубиной смерти.

Знание этой жути лежит в основе глубочайшего недоверия бытию и сильную натуру с мощными вожделениями может ожесточить, привести к циничному хищничеству.

Другой исход — цинизм пассивный, глобальная лень, когда даже и ради собственного ублажения пальцем не шевельнешь — зачем?..

И все равно — всею детской беспомощной глубиной ищется выход из одиночества, ищется связь, единение, ищется слияние тел и слиянность душ, потому что иначе никак…

Мы редко себе это говорим, но ведь это так одиночество есть представительство смерти в жизни, прихожая небытия. Одиночество, скажу больше, и есть небытие вживую. («Смерть — дело одинокое», как сказал Рэй Бредбери.)

Боль разобщенности нам об этом сообщает.

Да, Друг мой, именно об этом и речь наша: не о физической изоляции или информационной нехватке, не о недостаче каких-нибудь там партнеров, деловых или половых, — а о разобщенности душ, о разных ее видах, степенях и окрасках, о разных последствиях разобщенности — и о том, как с этим быть…

Душа твоя — без времени, без места —

сквозняк, несвязных образов поток,

симфония без нот и без оркестра,

случайный взгляд, затоптанный цветок…

Толпа в тебе, ребенок потрясенный,

толпа времен — игралище смертей,

рождений гул — под оболочкой сонной

лица, себе чужого, как артель…

А глаз твоих седых никто не видит,

и это тело как бы не твое,

и душит чья-то боль, и бьет навылет

чужих зрачков двуствольное ружье…

Узнав на вкус, какую малость значишь,

стал всем для всех, не находясь ни в чем,

и превратил себя в открытый настежь

гостиный дом с потерянным ключом.

Кто здесь не ночевал, кто не питался,

кто не грешил… Давно потерян счет.

А скольких ты укоренить пытался,

уверенный, что срок не истечет?

Тоска листает улицы и лица,

шумит ветрами, ливнем льется с крыш…

И вот, оторван ветром, как ресница,

ты невесомо в вышине паришь…

а там, внизу, в долине, пастырь строгий

с жезлом и книгой знаков путевых

стада безумцев гонит по дороге,

не отличая мертвых от живых…

враг человека — его сознание?

Итак, примем первое определение. Одиночество — это разобщенное состояние души. И сразу важное уточнение: разобщенное состояние души не всегда совпадает с сознанием этого состояния.

Одиночество-состояние может быть сознаваемым или несознаваемым. Может быть болезненным, мучительным, невыносимым — а может и нет. И если мы спросим, хотя вопрос попахивает идиотизмом: а что, одиночество, это вообще хорошо или плохо? — ответ будет идиотским же вопросом: а как вам понравится?

В психиатрии, где проработал полжизни, я много навидался крайних по степени, клинических одиночеств — того, что зовут аутизмом, бредом, шизофренией… Такие грубые одиночества, в разной мере осознаваемые, по милости природной переживаются обычно не чересчур болезненно, а иногда даже полны удовольствия.

Иной палатный обитатель так счастлив, так самоупоенно, младенчески онанирует.

Только депрессивные разобщенные состояния души бывают неукротимо, адски ужасны и всего резче осознаются. Одно из таких состояний с огромной силой выразил Блок:

«Есть времена, есть дни, когда / Ворвется в сердце ветер снежный, / И не спасет ни голос нежный, / Ни безмятежный час труда…»

Вот так, да — невесть откуда врывается в сердце циклон одиночества, снежный ветер…

Депрессия — воспаление одиночества, от этого воспаления можно и умереть, и вылечиться с прибавкой сил и здоровья…

Отчего вдруг душа вспоминает, как бесконечно она одинока в обжигающе-ледяном Космосе Разобщенных?.. Спросим у Бога — отчего зима и зачем? Ночь — зачем?.. Не затем ли, чтобы осмыслить день?..

Во сне увидел: кто-то дует

и, жалуясь, как пес, колдует,

морщинки на руках толкует…

А мутно-белый взгляд застыл,

как будто сам себя целует.

Забыл…

Есть право голоса и вето

в нашествиях зимы на лето,

когда норд-ост не ждет совета

и лупит головой в стекло.

Как хрупок мир тепла и света,

как налегло

давленье мглы… Тот сон в затылке

еще трясет свои опилки.

«Спасенье, может быть, в бутылке…»

Ну что ж, пальто скорей надень.

Пусть разум шлет себе посылки

на черный день…

Образы природы, погоды, времен всегда соответствуют нашим внутренним состояниям.