Одинокие велосипедисты - [8]

Немного помолчали. Граф Томо дурными глазами смотрел на морщинистую шоколадную обертку и думал о разном.

— Но не сегодня, — сказал граф Осцилло.

— А когда? — слегка оживился Томо. — И как мы…

— Тихо! — ответил Осцилло, схватил Томо за руку и сжал до боли. Томо ощутил какое-то дуновение, шорох, будто прошел кто-то — а никого.

— Это невидимые полицейские, — быстро зашептал граф Осцилло. — Я их чую за километр.

— Значит, это полицейские? — сонно спрсоил Томо. — Они какие? Невидимые? Интересно, а какие они?

— Это нововведение Тахрабената. Они носят с собой сложную систему зеркал. Их не видно. Так легче ловить.

— Кого ловить?

— Нас. Значит, встречаемся во вторник, в половине… Тс-с-с-с! — снова зашипел Осцилло. Мимо их столика, обдав легким ветерком, пронеслись несколько бойцов невидимого фронта. Осцилло помог графу Томо встать, и они поплелись по ночным тахрабским улицам.

Граф Осцилло быстро сообразил, что Томо без его поддержки упадет на тротуар и заснет. Он отвел графа к себе. Томо опирался на плечи Осцилло и, уже не боясь споткнуться, глядел вверх, на звезды. Он чувствовал, что вот-вот поймет что-то великое и прекрасное, но не успел. Ноги заплетались все чаще. Последнее, что кружилось в голове у Томо перед тем, как он заснул на постели, дома у Осцилло, были слова из песни тахрабской рок-звезды, великолепного Знуотса Гниллора:

Походка. Осанка.

Пустырь. Карман.

Уродка. Испанка.

Пузырь. Каштан.

Ливень. Ливень. Ливень. Ливень.

Погодка. Баранка.

Волдырь. Дурман.

Болонка. Гражданка.

Упырь. Шарман.

Шарманка. Каштанка. Испанка. Волынка.

Картон. Валерьянка. Подружка. Кретинка.

Сиротка. Собачка. Колечко. Стоянка.

Уродка. Погодка. Походка. Осанка.

— а н г е л, о а н г е л с з у б о м ж е л е з н ы м — а н г е л, о а н г е л с

В доме у дамы Рози Велет жила маленькая пятикомнатная собачка. В отличие от двух- и трехкомнатных собачек, она молчала и совсем не кусалась. Граф Томо собрался с духом и постучался в деревянную резьбу дверей.

— Я дома! — услышал Томо, и замок вкусно звякнул. Рози Велет странно посмотрела на гостя и медленно провела ладонью по лицу. — Заходи, — сказала она наконец и отступила в сторону, пропуская графа.

Томо вошел в комнату и остановился в полном недоумении: везде, где это было возможно, стояли подносы с пирожными, их запах чуть не сбил Томо с ног.

— Можешь угощаться, — остренько улыбнулась Рози Велет и села на диван, между «медком» и «птичьим молоком».

Пятикомнатная собачка тихо вошла, беззвучно пронзила графа Томо многозначительным взором, усаживаясь у ног хозяйки. Хвост ее забарабанил по паркету, звериная морда оскалилась в ехидной пятикомнатно-собачковой улыбке.

— Дон Салевол ушел в рейс, — сообщил Томо, боязливо косясь на поднос с «наполеоном».

— Мне все равно, — быстро ответила Рози Велет. — Хоть в рейс, хоть куда угодно.

— Почему? — удивился Томо.

— У меня новая привязанность, — ответила Рози, потом схватила свою собачку за ушко и затеребила его. — У нас новая привязанность, — почти пропела она, наклоняясь к псу и сюсюкая с ним. — Мы любим дьюгого, пьявда, сябацька моя? Хаёсяя сябака, хаёсяя! Пьявдя?

— Рози, — взмолился Томо. — Как ты можешь? Не шути с чувствами!

— Помнишь слесаря-стоматолога?

— Того, что бросался помидорами с крыши Тахрабского Небольшого Театра? Помню… Янь Лапс… Не своди меня с ума, Рози!.. Он? Это ОН?

— Ну да, — устало махнула рукой дама.

— Но ведь он же тупой!

— Зато страстный.

— Но тупой!

— Ну да, тупой, — улыбнулась Рози Велет. — Тупой-тупой. Очень тупой. А еще высокий, мускулистый и с синими глазами. Синими-синими!

— Ужас, — сокрушенно заключил Томо.

— Пошли на кухню, — преложила Рози, вскакивая с дивана и перепрыгивая через недрогнувшую собачку. — А то тут вся эта дребедень — присесть негде.

«Ты же нашла, где присесть!» — подумал Томо, но пошел вслед за дамой.

Оказалось, что вместо «присесть» подразумевалось «прилечь». А вместо кухни дама привела его почему-то в спальню, где зажгла интимный зеленый ночник, который вскоре погас сам собой. Граф Томо ощутил даму Рози Велет всем телом и упал. Роняли его с прицелом на кровать.

Отчаянно открытыми глазами граф смотрел в темноту спальни и мысленно сопротивлялся. Но и это делать перестал, когда не осталось на нем никакой одежды. Дама Рози Велет захватила всю инициативу в свои руки. Томо стеснялся своего громкого дыхания в пространстве чухой комнаты и вслепую хватал даму за части тела. В голове Томо зашевелилось: «Какое бархатистое это покрывало, на котором мы лежим!», а потом вдруг — «Нет, нельзя! Стоп!» — затрещало в мозгу, и он пробормотал:

— Рози, ты дама моего друга! Я не могу! Остановись… Пожалуйста, давай остановимся…

— Р-р-р-р-р, — сказала Рози в ответ, а потом добавила. — Мр-р-р-р! — и лизнула Томо в левый сосок. Томо длинно ойкнул и забыл о доне Салеволе.

В тот момент, когда граф уже был готов на всё, в темноте неожиданно вспыхнула и замигала, в сопровождении сирены, световая табличка, на которой было написано:

NO SMOKING

Томо застыл в неудобной позе. Продолжать тесное общение с Рози Велет ему вдруг немного расхотелось. К тому же на стене зажглась и вторая табличка:

NO FUCKING