Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день - [9]

Глава восьмая Сон в брачную ночь

Это не комната, это сущий колодец.

Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.

Фаина Раневская

– Добро пожаловать в ваш номер! – в голосе администратора слышалась уместная случаю торжественность. – Как видите, здесь вполне можно разместиться, не мешая друг другу, – поспешно добавила она, не найдя на моем лице признаков удовольствия от увиденного. – Хотя, – женщина замялась, но все же решилась произнести гениальную в своей банальности фразу, – милые бранятся, ведь только тешатся, правда?

– Угу, – буркнула я, быстро пересекая холл и толкая вперед огромную дверь, ведущую в смежное помещение. Открывшаяся моему взору картина производила впечатление: в самом центре комнаты, обитой шелковыми обоями с изображением пасторальных английских пейзажей, высилась стоящая на постаменте огромная кровать. Королевское ложе, обрамленное тяжелым гобеленовым балдахином и укрытое великолепной парчовой накидкой, оказалось густо усыпано лепестками роз. На расположенной рядом тумбочке в серебряном ведерке охлаждалась бутылка дорогого (никаких сомнений) шампанского.

Втянув носом воздух и опасаясь худшего, я решительно направилась к видневшимся в глубине комнаты дверям. Предчувствия не обманули – увиденное полностью соответствовало ожиданиям. Огромная ванна, способная вместить не то что пару влюбленных, но и целую их роту, оказалась доверху наполненной водой, сверху которой снежными пиками высилась мыльная пена. Весь пол оказался заставлен горящими, судя по всему ароматическими, свечами, запах которых и уловил мой чуткий орган обоняния.

Одним словом, вся обстановка, включая мозаичные панно с изображением нимф, наяд, купидонов и обнаженных греческих атлетов, а также пластиковых голубков, на тонких нитях спускающихся от карниза к подоконнику, специально создана для приема влюбленных новобрачных. В какой-то момент в моей душе даже шевельнулась жалость к работникам отеля, потратившим впустую столько усилий. Но, напомнив себе, что это их работа, за которую они получают деньги, причем неплохие, я отогнала прочь мрачные мысли, сумев быстро справиться с угрызениями совести.

– Милая моя, – Антон запнулся, только теперь поняв, что даже не удосужился познакомиться с сопровождающей нас служащей. Я усмехнулась – вполне в духе моего муженька. Личное общение с людьми не своего круга – ниже его достоинства. И хотя мне тоже не пришло в голову поинтересоваться именем администратора, себе я оправдание отыскала довольно быстро – учитывая обстоятельства, вполне имею право быть нелюбезной. – Простите, как вас зовут? – ослепительная улыбка Антона осветила комнату не хуже той дюжины свечей, что горели в соседнем помещении.

Женщина смущенно зарделась:

– Алевтина… Алевтина Олеговна Горина, – наконец представилась она. В высшей степени непрофессионально – сделать это ей следовало минимум полчаса назад, сразу после нашего прибытия в дом отдыха.

– Милая Алевтина Олеговна, – продолжил Антон, – не обращайте внимания на мою… кхм… супругу. В конце концов, – наклонившись к женщине, продолжил он доверительным шепотом, – долгий день, утомительная дорога, скверный характер дочери олигарха… Ой, – сморщившись от боли, парень потер ушибленное предплечье. – Вот видите! – торжествующе произнес он, – она еще и дерется! Так что вы уж с ней осторожнее – не женщина, огонь! В гневе страшна, аки черт!

– Ты закончил свое представление?! – процедила я сквозь зубы, меча глазами молнии. – Может, хватит уже, в конце концов? Алевтина Олеговна, – я повернулась к женщине, – распорядитесь, чтобы нам принесли дополнительный комплект постельных принадлежностей, пожалуйста.

– Да, да, конечно, – администратор засуетилась и принялась пятиться к выходу. Носильщик, все это время безучастно наблюдавший за разыгрываемым на его глазах спектаклем, нехотя двинулся в том же направлении.

Антон, правильно истолковавший его выражение лица, догнал парня и сунул в его руку купюру достоинством в пять тысяч рублей. Судя по загоревшимся глазам отельного служащего, столь щедрое вознаграждение он получал нечасто. Я усмехнулась – конечно же, легко тратить не свои деньги. Перед глазами возник образ Вовки – доброго, смешливого паренька, над которым так жестоко пошутила природа. Чтобы собрать деньги на его лечение, мы с девчонками ужом вертелись – копеечку к копеечке складывали. И все равно не сумели набрать нужной суммы. Тогда и обратились к моему отцу. Этот брак – цена Вовкиного выздоровления. Тем больнее теперь наблюдать, как мой супруг, с детства не знавший, что такое нужда и лишение, с легкостью сорит не им заработанными деньгами.

– Как хочешь, но я сплю на кровати, – заявил Антон сразу, как только за работниками дома отдыха закрылась дверь.

– Почему ты? – я посчитала нужным возмутиться. – Разве мужчина не должен уступать даме лучшее место?

– В веке девятнадцатом, возможно, – улыбаясь во весь рот, парировал Антон, – а в двадцать первом, подруга, все иначе. Вы же сами боролись за свои права. Эмансипация и все такое. Так что никаких поблажек. Равноправие так равноправие, душа моя!

– Ну, хорошо, – сдаваться так просто я не собиралась. – Пусть так. Но слово «равноправие» имеет два корня «равн» и «прав». Что означает равные права. А какое же тут равенство, если ты занимаешь лучшее спальное место по праву сильного?