Одиночество вдвоем - [67]

Старушка в очках подсела к больной и повернулась к студенту.

— Как вы думаете, отчего это может быть?

— Язык? — скорее догадался он.

— Да.

— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Но вы, Маргарита Ивановна, лучше ложитесь. Любая болезнь требует спокойствия.

Больная, немного успокоившись, улеглась поудобней.

— У меня тоже в последнее время что-то здесь пошаливает, — пожаловалась старушка, указывая на сердце. — Иной раз так кольнет, что дух захватывает. А ведь матушка моя, царство ей небесное, девяносто два прожила.

— Прежде дольше жили.

— Во-во, — оживилась старушка, — тетка моя восемьдесят четыре прожила. Помнишь, — обратилась она к больной Маргарите Ивановне, — мы с тобой ездили на Митинское?

Та утвердительно кивнула.

— Так вот, всю жизнь курила папиросы «Беломор-канал» и чарочкой-другой не брезговала. Господи ты боже мой, прости ты меня ради Христа, — она перекрестилась. — А я ничего не употребляю, однако ж, поди, болит.

— Пройдет, — успокоил ее студент.

— Неотложка выезжает, — Таня неслышно прошла в комнату и увидев свое место рядом с больной занятым, решила было подсесть к студенту. Однако Юлия Михайловна встала и заторопилась.

— Пойду-ка спать, — объявила она, — утро вечера мудренее. Авось, все наладится.

— Спасибо вам за доброту, Юлия Михайловна, — тепло поблагодарила Таня и подсела к больной. Старушка ушла.

Студент глянул на часы. Половина пятого. Встал, осторожно, стараясь не шуметь, прошел к Тане. Едва дотронулся до плеча. Она тотчас подняла голову. Повернулась к нему, виновато улыбнулась. Он сделал жест пальцами, означавший — иду покурить. Она кивнула. И в этот момент затрещал звонок на входной двери. Таня вскочила и бросилась к выходу.

Вошел молодой сухощавый врач и грузная, в летах, медсестра. Больная очнулась и что-то невнятно произнесла.

Врач сел перед ней.

— Ну, — начал он бодро, — что у нас стряслось?

Больная вытащила руку из-под одеяла и поднесла к губам. Глаза ее с ужасом следили за каждым движением доктора и медсестры. Сделав несколько попыток заговорить, она бессильно откинулась назад.

— Отнялся язык? Всего-то? — Казалось, доктор был в недоумении — стоило ли из-за такого пустяка вызывать «неотложку»? — Это такое теперь частое явление, — он повернулся к медсестре. — Церебразин. — Затем повернулся к больной. — А вот вам двигаться категорически запрещаю. Вставать тем более. Только по нужде.

Медсестра торопливо открыла чемоданчик, который держала в руках, и достала шприц.

— Смочите чистую тряпочку и на лоб, — обратился врач к Тане, что-то размашисто записывая в своем блокноте. Та с готовностью вышла.

Студент бесшумно скользнул в коридор.

Таня помогла свекрови повернуться. Врач вышел вслед за студентом.

— Курите? — предложил студент.

Тот, странно изучая Алика, отрицательно покачал головой.

— Бросил, — пояснил он. — А вы кто ей будете?

Студент опешил от неожиданности.

— Я? Вообще-то, знакомый. Сосед.

Врач посмотрел ему в глаза и снова отрицательно покачал головой.

— Что? — не понял студент.

Врач огляделся.

— Плохо, — еле слышно выдавил он.

— Что плохо? — Осоловев от выпитого и бессонной ночи, студент туго соображал.

— Кровоизлияние в мозг.

— Да вы что?

Врач безнадежно развел руками. Увы, так.

— Дочь? — спросил он.

— Сноха. — Студент был потрясен. — Сколько?

Врач понял вопрос.

— Думаю, не больше недели. Но ей пока не говорите. Пока, — подчеркнул он.

Студент согласно кивнул.

Когда они вернулись в комнату, Таня сидела у изголовья больной и делала ей примочки. Медсестра уже укладывала свой чемоданчик. Больная, прикрыв веки, мирно лежала.

— Доктор, отчего это? — спросила Таня, не отрываясь от занятия.

— Нервы, дорогая, нервы. Она часто нервничает?

— По-моему, даже слишком.

— Вот видите. Но — ничего страшного. Завтра вызовите участкового врача. Он выпишет нужные лекарства. И все образуется. Главное — покой. Вставать запрещаю. Вы поняли?

Она утвердительно кивнула.

— И будет лучше, если вы сейчас оставите ее. Пусть поспит. Это на пользу. Пошли, Андреевна. Прощайте.

Студент проводил их до лестничной клетки, вернулся.

— Маргарита Ивановна уже засыпает, — прошептала Таня предупредительно.

Они спустились вниз и вышли на улицу.

Несмотря на ранний час, на улице почти никого не было. Они посторонились, пропуская поливальную машину, которая, проезжая мимо, убавила струю. Свернув на Малую Бронную, зашагали быстрее.

Из-за поворота вынырнула милицейская «Волга» и подъехала прямо к ним. Остановилась. Водитель и милиционер, сидевший рядом, мгновенно подошли к ним.

— Кто такие? Откуда? Куда? — спросил водитель со звездочками на погонах.

Алик и Таня удивленно переглянулись.

— А вы что, из гестапо? — попытался подшутить он.

— Я сейчас покажу тебе, черномазый, гестапо, — злобно сверкнув глазами, пообещал он. — Документы.

— У меня нет никаких документов, — безнадежно проговорила она.

— Садитесь, там разберемся.

— Ну и ну, — удивился Алик, однако спорить не стал.

Через несколько минут все вчетвером входили в отделение милиции, расположенное за кафе «Лира».

— Фамилия, имя, отчество, — подозрительно оглядев их, принялся за формальности пожилой капитан.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Алик, подойдя к столу.