Одиночество шамана - [135]

– Старуха надеется на чудо, – шептала Ниохта. – Блажен, кто верует! Никто и ничто уже не сможет помешать моей помощнице завершить начатое. Скоро, совсем скоро на месте души у тебя окажется маленькое яростное существо, которое ты видел в образе ящерицы. На самом деле это нечто иное, способное изменить тебя полностью. Зло – вот что отныне ты будешь сеять вокруг себя, тобой станет двигать ожесточение, смертельная тоска не даст тебе покоя, и в желании избавиться от собственной боли ты с наслаждением примешься наделять горечью и несчастьями других людей. Чем им будет хуже, тем лучше тебе…

Она пророчила Андрею злое будущее. Сущность его существования отныне будет заключаться в невидимом, принадлежащем к иной реальности. Жизнь находится во всем сущем, и есть немало способов ее восприятия; человеческое восприятие – лишь один из них. Звери, птицы, рыбы, деревья, насекомые ощущают бытие таким, как оно есть, но в своей перспективе. Ящерица, став частью Андрея, заставит его смотреть на мир иначе – он увидит в нём тьму и мрак, ожесточение и страх, и всё, что есть в нём тёмного, забродит, как дрожжевое тесто, и наполнит собой каждую клеточку тела.

Он станет избегать света, ему милее будет бархат тьмы, и в её головокружительных безднах он найдёт ответы на самые сложные вопросы. Подобно ящерице, Андрей проникнет в подземелья, скрытые от глаз обычных людей, и поймёт: пустота тьмы – это пространство, обладающее определёнными качествами, в том же смысле, как и физическая материя. Оно существует не только вокруг вещей и между вещами, но также и внутри вещей. Физическая материя, несмотря на свой плотный и, вроде бы, непроницаемый вид, состоит из атомов, которые в свою очередь состоят в основном из пустоты.

Пустота – это и есть внутреннее содержание тьмы, но она не вакуум, она – целый мир. Оказавшись в нём, Андрей сможет воспринимать то, что не видно обычным глазом, и расширять границы своего осознания, соприкасаясь с реальностью, лежащей за рамками привычных явлений. Время там течет не так, как человеку кажется. Оно не постоянно, как принято считать, а обладает эластичностью ящерицы; так же, как и она, время сжимается и растягивается, протискиваясь в незримых коридорах пространства. И путь его непостижим, как движение змеи в песке. Кромешная мгла скрывает тайны пространства и времени, но где-то там, во тьме, поглощающей свет, зреет кристалл истины, и, возможно, Андрей прикоснется к нему, чтобы с холодной и беспощадной ясностью понять: мрак порождает красоту, которая на самом деле – зло.

– Подумай сам: алмаз образуется в земных недрах за многие тысячи, если не миллионы лет, – нашёптывала аоми. – Он был бы навеки скрыт от солнца, если бы человек не выкопал шахту, чтобы найти алмаз и вынести его на свет. Порождение тьмы, этот камень зачаровывает человека, и он очищает алмаз, чтобы огранить его и превратить в бриллиант. Теперь все принимают его за лучистое порождение света, и любуются им, и наслаждаются его красотой, но никто не замечает эманации зла, испускаемой драгоценностью. Бриллиант, политый кровью, становится ещё чище и ярче, и не потому ли из-за него рушатся царства, гибнут люди, ведутся войны? Зло, заключённое в камешке, двигает ход истории, и чаще всего получается: движение – прогресс. Сейчас ты сторонишься зла, но скоро сам поймёшь его величие, и станешь ему служить искренне и безоглядно…

Андрей с содроганием слушал эти нашёптывания. Нечто холодное и ужасное, двигавшееся в нём, заставляло сердце биться сильнее; тело же оцепенело, как это бывает в страшном сне: хочешь бежать, но не можешь сдвинуться с места. Юркая бесхвостая помощница аоми, похоже, парализовала его волю.

Дерево росло, широко простирая свои могучие ветви; его вершина упёрлась в небо и вскоре закрыла солнце. Однако лучи светила упорно стремились пробить крону, и поначалу это им удавалось, но листвы становилось всё больше и больше – высоко над землёй раскинулись настоящие кущи, такие густые, что свет уже не мог проникнуть сквозь них. Потемнело как перед грозой, и всё вокруг стихло.

Андрей почувствовал, что острую невыносимую боль скрадывает холодное онемение, охватившее всё тело – это походило на действие анестезии, которую применяют стоматологи: казалось, только что от зубной боли готов был лезть на стенку, но всего одна инъекция – и вот уже ничего не чувствуешь, воспаленные нервы будто заморозились и потеряли всякую чувствительность.

– Молодец, – похвалила аоми. – Скоро тебе станет совсем хорошо. Ты быстро поймёшь: нам не жить друг без друга, вместе мы – сила, ого-го-го! Люди оценят твой дар, они будут бояться только одного твоего взгляда…

Марго и Сергей Васильевич продолжали цепко держать Андрея. Чикуэ Золонговна, приставив ко лбу ладонь козырьком, пытливо всматривалась в крону дерева, пытаясь обнаружить в нём просвет. Она ожидала орлицу. Эта птица, по её представлениям, каким-то чудесным образом могла бы помочь Андрею справиться с нечистью, проникшей в него.

Дерево позвякивало листьями, воздух вокруг него сиял и переливался алмазной пылью; над землёй витал крепкий дух нагретой солнцем еловой живицы и могучих дубовых листьев. В изумрудной траве пылали огоньки саранок и жарков, над цветами степенно кружили чёрные махаоны. С высокого куста лабазника снялся мохнатый шмель и, стремительно пролетев пулей несколько метров, вдруг завис над шляпкой Марго. Искусственный букет на ней он поначалу принял за настоящий, но, разобравшись, недовольно загудел и с расстройства шмякнулся в заросли чистотела. Неуклюжий, он потревожил каких-то мелких желтеньких жуков: они прыснули с ажурных листьев растения в разные стороны.