Одиночество шамана - [125]

– Погоди, – старуха покачала головой. – Туда нельзя.

– Почему?

– Он сам туда пошёл, – старуха глазами показала на ребёнка. – Если разрешит, то и нам можно будет войти…

Крепыш, смешно переваливаясь, дошёл по дорожке-тени к темному провалу и, вытянув шею, с любопытством заглянул туда. Видимо, что-то его заинтересовало, потому что он радостно засмеялся и, опираясь пухлой рукой о валун у входа, попробовал ступить внутрь. На ногах у него ничего не было. Видимо, ребёнок, как большинство деревенских детей, привык ходить с весны до поздней осени босиком: на камушки он наступал легко и даже не смотрел вниз.

Марго, как увидела это, подбежала к Андрею и Чикуэ Золонговне:

– Надо его остановить! – воскликнула она. – Он несмышленый, ничего не понимает, и как таких маленьких детей родители оставляют одних? Лезут куда попало!

– Не говори ничего, – оборвала её Чикуэ Золонговна. – Он всё лучше всех нас знает.

– Да что же это за ребёнок такой? – Марго почти в отчаянии заломила руки. – Появляется неизвестно откуда, пропадает чёрте куда, ничего про него не скажи – не спроси…

– Меньше знаешь – крепче спишь, – заметила Чикуэ Золонговна. – Вон, смотри, твой спутник правильно себя ведёт. Смотрит и молчит. Ум затмевает взор.

– Причём тут ум? – не поняла Марго.

– Иногда лучше смотреть, чем думать, – ухмыльнулась старуха. – Больше поймёшь.

Ребёнок, между тем, уже почти скрылся в проёме, но, словно что-то вспомнив, повернул обратно, одной рукой опёрся о валун, а другой помахал людям. При этом он лучезарно улыбался и не отрывал глаз от Чикуэ Золонговны. В его взгляде было столько радости и нежности, будто малыш впервые увидел старуху после долгой отлучки.

Чикуэ Золонговна встала и, просияв лицом, двинулась к пещере. Она шла медленно, и напоминала сомнамбулу: прямая спина, мягкие движения, полузакрытые глаза – не идёт, а плывёт.

Малыш дадакнул, засмеялся и, поворотившись ко всем спиной, снова полез вглубь пещеры.

– Что, уже можно идти туда? – прошептала Марго, дёрнув Андрея за рукав. – Мне что-то не по себе. Чертовщина какая-то.

– Не знаю, – Андрей ошеломлённо смотрел на старуху, которая плавно передвигалась по земле. – Я сам ничего не понимаю.

– Бабушка будто под гипнозом, – заметила Марго. – И все птицы снова смолкли, вон туча к солнцу движется, да какая большая! Гроза, что ли, будет?

За их спинами хрустнула ветка. Они испуганно обернулись и чуть ли не разом облегчённо вздохнули: к ним подошёл Уфименко.

– Сергей Василич, ну хоть вы что-нибудь дельное скажите! – взмолилась Марго. – Что происходит?

Марго выглядела удручённой. Уфименко прищурился, задумчиво глянул на неё и хмыкнул:

– Неужели вы сами, сударыня, ничего не ощущаете? Кажется, у вас есть особый дар. Или уже нет?

Он намекал на то, что Марго гордилась способностью хорошо чувствовать людей, даже их тайные мысли порой открывались ей. Но в Сакачи-Аляне с ней явно что-то произошло: женщина перестала улавливать тонкие импульсы, исходящие от собеседников; то, что называют интуицией, словно отключилось. Она больше не испытывала странного волнующего трепета, который серебряным холодком прокатывался по всему телу, чтобы в конце концов сконцентрироваться пульсирующей точкой чуть выше переносицы, – и тогда с обжигающей ясностью она слышала то, что думал другой человек. Это были даже не слова, а, скорее, мысли, которые каким-то чудесным образом перетекали в её мозг, и она их понимала.

Марго показалось, что она лишилась этой способности, когда попыталась понять, почему Андрей и старая Чикуэ оказались наособицу; ей почудилось: они ведут молчаливый диалог. Интуиция её не подвела, но, уловив первые обрывки каких-то фраз, Марго почувствовала неясный шорох: будто бы кто-то ворошил граблями сухое сено, и подвигался, валок за валком, всё ближе и ближе, пока её мозг не наполнился сплошным оглушительным шелестом. Голова, казалось, была готова лопнуть от раздирающей острой боли, в ушах стоял непрерывный звон, а в переносице будто сверло завертелось – Марго не смогла бы перенести эти мучения, если бы внезапно всё не прекратилось. Прекратилось в тот момент, когда старуха Чикуэ со значением глянула в её сторону и положила свою сухонькую ладонь на край ковра – туда, где светились златотканые звёзды.

– Со мной что-то случилось, – призналась Марго. – Я не такая, какой была.

– Может, и к лучшему, – Сергей Васильевич ободряюще улыбнулся. – Старуха не зря намекнула: иногда лучше смотреть, чем думать. Наверное, она хотела сказать больше: не стоит выделяться, порой надо забыть о своей уникальности.

– Но это не мешало мне жить, скорее, наоборот, – вздохнула Марго. – Я чувствовала людей и понимала их мысли…

– А не считаете ли вы, что это может досаждать другим? – Сергей Васильевич вопросительно приподнял брови. – Нередко мы просто забываем об этом.

Андрей, прислушиваясь к их разговору, наблюдал, как Чикуэ Золонговна приблизилась к темной дыре, потопталась возле неё, нерешительно заглянула внутрь, снова попереминалась с ноги на ногу, зачем-то потрогала валун, на который перешла тень Дюлина и, наконец, преодолев робость, шагнула внутрь.

Туча, на которую первой обратила внимание Марго, наползла чернильным пятном на солнце. Всё вокруг посерело, и даже сам воздух стал тусклым. Порыв ветра пригнул траву, подёргал длинные косы ив и растрепал аккуратную берёзку у пещеры. Он снёс бы с головы Марго и её очаровательную шляпку, если бы дама не вцепилась в неё обеими руками.