Одиннадцать восьминогих - [12]
— Во! — удивился Теляков.,
— Тренировочка, — небрежно, подделываясь под Сергея, сказал Пим.
— Здорово получилось, — сказал Теляков. — Знаешь, давай сыграем со слободскими? У них ни одного большого сейчас нет.
Пим не ответил.
— А я знаю, где вот такие каменчуги, — у самого берега! — Теляков расставил ладони и покосился на Пима. Тот думал о чём-то своём. И Теляков решился:
— Сказать чего-то?
— Скажи.
— Я вчера в троллейбусе Виктора и Лидию видел. Пим пожал плечами.
— Ну и что? Теляков хихикнул.
— Он её за руку держал.
Пим нахмурился.
— Они впереди меня сидели, — заторопился Теляков. — Он наклонился и сказал ей что-то на ухо, а она засмеялась и сказала: «Выдумываешь ты всё!»
Пим присвистнул.
— А потом, когда они выходили… По-моему, Лидия в него просто…
Пим встал.
— Знаешь что, Телевизор, — глухо сказал он и поднёс к самому теляковскому носу кулак. — Если ты про Виктора и Лидию ещё кому-нибудь чего-нибудь… Смотри!
Теляков испуганно попятился назад.
— Тю, — забормотал он, — с ума! Я тебе как другу. Да нужны они мне, — срывающимся голосом крикнул он, — целуйся с ними сам!
Синяк
На вторую игру у слободских пришло только пять человек.
— Выиграем! — шепнул Пиму Толик. — Пецы нет и мордатого тоже. Можно, я пойду в нападение?
— Стой тут! — сказал Пим. И Толик пошёл к воротам.
Стоял он в этот раз хорошо. Один мяч вытащил из самого угла. Маленький вёрткий защитник прошёл с мячом от ворот до ворот и пустил мяч низом, впритирку к штанге. Вместо штанги лежал кирпич. Мяч стукнулся о кирпич, и в этот момент Толик накрыл его.
— Молодец! — удивился Степан.
Толик встал. Над левым глазом у него наливался розовой краской синяк.
— Об кирпич! — крикнул Толик Пиму и показал на глаз.
— Об штангу, — поправил его Пим.
Играли два тайма. К концу второго обе команды выдохлись, отдуваясь бегали за мячом. Слободские потихоньку ругались.
— Всё! — крикнул Пим и поднял вверх обе руки, показывая, что время истекло.
— Давай дальше! — решительно сказал маленький защитник, но остановился:
Мяч, за которым он бежал, выкатился за лицевую линию.
— Давай дальше! — повторил слободской и сел на землю. Игра окончилась.
Ноль-ноль.
— Знаешь что, — сказал Толик, когда они возвращались домой, — давай назовём нашу команду «Одиннадцать восьминогих»?
— Хорошо, — подумав, ответил Пим.
Второе письмо
У дома Пима встретила мать. В руках у неё был жёлтый конверт.
— Пим, — весело крикнула она и помахала конвертом в воздухе. — Письмо!
«Здравствуйте, Мария и Пётр! — писал на этот раз отец. — Ходим по океану подряд больше месяца. Ставим трал, два, а то и три на день. В Конакри сойти на берег мне не вышло. Стоял вахту. Как придём в ганский порт Тема старший механик обещал обязательно. Вчера тралом добыли рыбу без хвоста. Одна голова, туловище, да два плавника длинных. Институтские ребята сказали: «Луна-рыба». Если будем в Теме куплю тебе Мария бусы из косточек. Как учится наш Пётр? Скажи ему отец бросал школу сказал доучусь. И вот уже второй десяток доучивается. Засушил ему крыло летучей рыбы — плавник длинный. Здесь все засушивают. Жарко очень. Целую и за неимением времени кончаю писать.
Ваш отец Иван».
Мать долго молчала.
— Правда, хорошее письмо? — неуверенно спросила она. Пим удивился.
— Конечно, хорошее.
— Видишь ли, — мать замялась, — ему действительно не удалось доучиться. Но ведь это не играет роли. Видишь, как он нас любит. Засушил тебе летучую рыбу…
— Плавник… Мама, можно я схожу в Корсонес? С маской.
— Сходи. Правда, я хотела с тобой посидеть…
— Меня Толик ждёт.
— Ну что ж, тогда иди.
Амфора
Они шли по берегу. По круглым жёлтым валунам. По гальке. По воде. Толик было отстал. Пим остановился и подождал его. Море было спокойное. Прозрачное. Между камней едва шевелились водоросли. Пим перевернул ногой известковую булыжнину. Из-под камня брызнули во все стороны голубоватые морские блохи. На горизонте, до половины скрываясь в воде, шёл танкер. Вброд обогнули скалу.
За скалой сидели парень и девушка. Они сидели под огромным полосатым зонтом. Рядом с ними потрескивал приёмник.
«Слушайте выступление нашего комментатора…»
Парень крутанул пальцем ручку, и по скалам запрыгали металлические фортепьянные аккорды.
— Японский, — сказал Пим, посмотрев на крошечный приёмник.
Толик важно кивнул.
Дошли до колокола. Пим нацепил на лицо маску и полез в воду.
По дну бродили зеленоватые солнечные блики. Коричневые шапки цистозиры покрывали камни. Вокруг камней вертелись пёстрые зеленушки. Бока у них были в малиновых и синих полосках. Завидев человека, зеленушки отошли в сторону, догрызая на ходу маленькие, похожие на семечки раковины.
Пим плыл, медленно шевеля ногами, и внимательно осматривал дно. Между камнями много песка. Это хорошо: в нём могут лежать амфоры.
Перед самым его носом булькнул камешек. Пим поднял лицо из воды. Толик показывал рукой: «Далеко ушёл влево!»
Пим вернулся и поплыл от берега прямо в море, на глубину. Камни и трава сменились чистым песком. Песок лучился на солнце. Раки-отшельники, волоча за собой известковые домики, чёрными запятыми двигались по дну.
Стало холодно. Песчаное дно не нагревалось. Оно отражало лучи солнца, как зеркало. Дно круто уходило вниз. Скоро оно слилось в одно большое светлое пятно. Пим нырнул, раз, второй. Вода больно давила на уши. Опустившись к самому дну, он увидел тёмную полоску. Всплыл, отдышался, нырнул ещё раз. Дно стремительно приблизилось. Тёмная полоска подошла к самым глазам. Ручка! Ручка от амфоры! Пим судорожно глотнул слюну. Серебряный пузырёк выскочил у него изо рта. Он схватил ручку и рванул её к себе. Подняв клуб золотистой пыли, она поддалась и осталась в ладони. Часто перебирая ногами, Пим всплыл, глотнул воздуху, поднял добычу над головой.
