Одиннадцать восьминогих - [10]
Пеца вытащил из кармана перочинный ножик, показал его Пиму и спрятал кулаки за спину,
— В какой?
— В левой.
Ножик лежал в правой,
— Мы начинаем! — крикнул Пеца своим. Команды разошлись по местам.
— Давай проиграем, а? — прошептал Теляков. — А то набьют!
Начали с центра.
Слободские сразу пошли вперёд.
Пеца играл на краю. В центре стоял мордатый парень в тельняшке.
— Пеца, пас! — кричал мордатый, и Пеца выкатывал ему мяч.
— Бац! — мяч срывался с ноги мордатого и, вихляя, летел в аут.
В воротах стоял Толик.
Мордатый подошёл ближе к воротам.
— Пеца, пас!
Мяч катился прямо ему в ноги.
Мордатый подцепил носком башмака мяч и со свистом пустил его в Толика. Толик пригнулся.
— Гол!
Понурив голову, Толик побрёл за мячом.
Начали с центра, и тотчас же Пеца, пройдя по краю, вышел к воротам.
Один на один с Толиком. Гол!
Над Корсонесом уныло звенели цикады. Было душно. Над степью кружил ястреб. Заметив в траве суслика, он сложил крылья и камнем упал вниз.
— Три-ноль, — сказал мордатый. — Так пойдёт или ещё воткнуть?
— Ещё, — мрачно сказал Пим.
Перед самым концом игры появился Сергей.
— Ну как? — спросил он. Толик пожал плечами.
Слободские забили ещё гол, Сергей потрепал Толика по плечу.
— А я-то думал! — сказал он. — Пришёл заступаться. Теперь они вас и так не тронут.
Он помахал Пиму рукой и ушёл. Проиграли 0:5. Домой шли молча.
— Ну и хорошо, — сказал Теляков. — А то набили бы морду…
— Тебе, — сказал Толик.
— Как, команда, дела? — спросил Эдик, появляясь из-за дома.
С углового один нечестно забили, — сказал Пим.
— Ясно, — Эдик поправил фуражку. По шоссе шла Лена Сердюк. — А остальные честно?
— Остальные ничего.
Не оборачиваясь, разошлись по парадным.
«ЗАЧЕМ Я ХОТЕЛ ВИДЕТЬ СЕРГЕЯ? АХ, ДА — КСАНФ! ЗАБЫЛ ПРО НЕГО СКАЗАТЬ. В ОДНОЙ КАРТИНЕ ШПИОН БЫЛ ПАРИКМАХЕРОМ…»
— Мяч надо другой купить, — бубнил Толик, — этот из рук выскакивает. А заметил, мордатый всё время в офсайте пасся?..
На третьем этаже хлопнула дверь.
— Толик! — крикнула Лена. — Домой — обедать!
Умножим два на два
Машину закончили перед самыми каникулами.
Летним майским днём Виктор Петрович объявил:
— Сегодня вместо пятого урока соберёмся в лаборатории. Собрались все. Это был великий день.
Машина стояла посреди комнаты. К металлической стойке были привинчены фанерные дощечки. На каждой дощечке— радиолампы, белые стаканчики конденсаторов, красные и зелёные палочки сопротивлений. Паутина проводов…
В маленькую комнатку набилось полно народу.
Виктор Петрович проверил питание. Свет есть.
— Марокко, поставьте переключатель на «счёт». Степан щёлкнул эбонитовой ручкой.
Виктор Петрович проверил изоляцию. Хорошо. Цепь — цела; ещё раз пробежал остриями пробника по контактам.
— Ну вот, — сказал он, — дадим напряжение.
Степан воткнул вилку в сеть. На пульте вспыхнул контрольный глазок.
— Набираю единицу.
Виктор Петрович нажал один раз кнопку.
— Складываю её с нулём.
На пульте зажглась неоновая лампочка.
— Два в нулевой степени равно единице. А сейчас знаменательный миг: умножим два на два. Анатолий, позови Лидию Гавриловну, она в учительской.
Толик выбежал.
Теляков подмигнул Пиму и тотчас же вскрикнул.
— Теляков, что с тобой? — спросил Виктор Петрович.
— Виктор Петрович, он ударился головой о стену. Он больше не будет, — ответил Пим.
Виктор Петрович удивлённо посмотрел на ребят. Вошли Лидия Гавриловна с Толиком.
— Итак, дважды два!
Виктор Петрович набрал две двойки и нажал кнопку умножения.
На пульте зажглись две лампочки.
— Два в квадрате — четыре и два в нулевой степени — единица; четыре плюс один — пять.
— Дважды два — пять!
Лидия Гавриловна весело засмеялась.
— И всё-таки она работает! — сказал Виктор Петрович. — У человечества были ещё большие заблуждения и неудачи. Я верю в технику. Пускай до осени дважды два будет пять. Идёмте по домам. Завтра последний день занятий!
Поздравляю вас с летом!
Часть вторая
Край таинственный и чудесный
Лето
В июне выгорала трава.
Сухие колосья житняка колючим ковром покрывали степь. Море штилело.
Скалы у Корсонеса золотились мальчишечьими спинами. Со скал мальчишки ловили рыбу. Со скал прыгали в море.
Курортники сторонились скал. Их светло-голубые «Волги» и крытые защитным брезентом газики уносились по шоссе на Золотой пляж.
На Золотом пляже скучное дно. Ровное, без камней, без водорослей. Кроме раков-отшельников, там не водится никто.
Мальчишки презирали Золотой пляж.
Две минуты
Две минуты на земле — это очень мало.
Две минуты под водой — вечность. Это новый мир, в котором нет ни солнца, ни неба, а есть только рассеянный, отовсюду льющийся свет. Есть коричневые, буроватые, зелёные водоросли и бесшумные, как тени, рыбы.
Пим поправил маску, отпустил камень, за который держался рукой, и нырнул.
Дно было завалено обломками скал. Их щербатые бока густо поросли зеленью. Между скалами белыми полянами лежал песок. По песку бродили головастые, в красных пятнышках барабульки.
Тонкими длинными усами они щупали песок. Пим опустился на дно и сунул руку между камней. Из расщелины вылетела тонкая струйка мути. Под пальцами забилось что-то скользкое и вёрткое. Пим отдёрнул руку. Из щели выскочил рыжий губастый бычок — каменчуг, — вытаращил на Пима глаза, глотнул громадным ртом воду и, стрельнув в бок, исчез.
