Один сезон в тайге - [30]
В стане весничек произошли небольшие изменения. Нанося в очередной раз на карту территориальную обстановку, я не смог разглядеть на правой ноге у Пыжика жёлтого кольца. Это был не он. На территории Пыжика появился новичок, и я не видел, как происходило его вселение. Другой стороной территория новичка располагалась в бывших владениях Жужи. Никаких скандалов на было, все трое спокойно пели. Видимо, если бы я пришёл немного раньше, я бы видел, как утверждается Новичок, и как сдают свои позиции Пыжик и Жужа. Видимо, они были не очень упорны в защите территорий, и быстро смирились, отступили. Видимо, семейные заботы стали для них важнее, чем стычки с очень уж настырным самцом: а бог с ним, пусть живёт.
Выражаясь научным языком, территориальная доминанта в поведении Пыжика и Жужи ослабла, а у Новичка она была высока. Значит, всё-таки не напрасно бездомные самцы продолжают скитаться по чужим владениям и постоянно проверяют хозяев «на прочность», то и дело получая от них взбучки. Значит, цель оправдывает средства.
13. Полёвки
Мы старались жить в мире с существами, которые нас окружали. Такими существами были и жившие возле наших палаток красные полёвки ― этакие симпатичные рыженькие «мышки» с короткими хвостиками и маленькими ушами. Когда мы сидели у костра за крепким столиком из еловых плах, мы часто видели своих молчаливых скромных соседей. Их было не меньше четырёх. Жили они под большой, вычурной формы, моховой кочкой, которая образовалась на месте невесть когда стоявшего тут дерева. Дерево упало, став замшелой колодой, а пень, наполовину вывернутый из земли, стал кочкой, немного похожей на сделанного из мха спрута. Теперь у дальнего конца колоды мы регулярно сливали воду из кастрюли, в которой варили рис.
Мутный отвар, накопившийся белым киселём в небольшой ямке, пришёлся по вкусу полёвкам. То и дело они, сперва высунув из дыры в кочке усатую рожицу с маленькими выпуклыми чёрными глазками, покидали своё убежище и направлялись к отвару. Любимой дорогой для них была колода. По ней они напрямик следовали от пня-дома к ямке-столовой, где немедленно принимались за еду, отфыркиваясь и откровенно чавкая.
Полёвки все меньше и меньше нас боялись. Они отваживались показываться даже тогда, когда мы кололи дрова всего в двух-трёх шагах от колоды. Было забавно наблюдать, как эти пухленькие зверюшки, забравшись на колоду, сразу становились стройными и следовали по своей столбовой дороге непременно галопом. Вековечная боязнь открытых мест заставляла полёвок проходить по колоде ну если не как можно быстрее, то уж во всяком случае ― бегом. Ведь здесь вероятность попасться какому-нибудь хищнику была большей. Но колода была удобной дорогой потому, что не приходилось обходить препятствия в виде кустов, кочек, опавших ветвей и прочего. И вот они, идя на компромисс между желанием скорее достичь вкусного отвара и природным страхом, лихо мчались кратчайшим, но открытым путём.
Вскоре во мху на колоде образовалась глубокая тропка. Потом мы обратили внимание на то, что по колоде полёвки всегда следуют в одном направлении. И нашли другую тропку. Она шла этажом ниже, пронизывая трухлявую древесину и мох под ней. Это была дорога сытых. Им уже не надо было спешить, осторожность выступала на первый план, и они выбирали более безопасный путь.
Рис, который мы купили в Кожиме, был отнюдь не высшего сорта. Другого просто не было. Поэтому в каше попадались и неочищенные рисовые зёрна в жёлтой кожуре, и серая конопля, и оранжевое просо, и семена ещё каких-то южных сорняков самых разных форм, размеров и цветов. Сортировать рис нам было некогда. Мы, смирившись, безропотно поглощали вместе с кашей все эти включения, кроме, конечно, камней, которые мы, чертыхаясь, выплёвывали. К нашему счастью, камней попадалось не так уж много, и наши зубы не пострадали.
Раз за разом мы стали замечать, что в рисе процент чёрных зерен, даже при глазомерной оценке, неуклонно увеличивается. Не будучи знатоками семян сорняков рисовых чеков, мы и не стремились в них разбираться. Просто не придавали этому значения.
Однажды, когда я полез в мешок за очередной порцией риса, оттуда выскочила перепуганная красная полёвка и с паническим проворством юркнула под настил из хвороста, на котором покоился весь наш продуктовый запас в палатке-складе.
Вот тебе и семена! Вот вам и сорняки!.. Наши миловидные соседушки вели себя на манер самых обыденных домовых мышей. Оказывается, диетический рисовый отвар их вовсе не устраивал в качестве повседневного и единственного блюда. Всё верно, надо питаться разнообразно. И они тоже решили, что надо разнообразить меню ― и своё, и наше. Выбирая из мешка белые зерна, они оставляли взамен похожие по величине и по форме, только чёрные. Оставалось только утешаться, что не в эквивалентном количестве. Столь же беспардонно они вели себя и в мешках с пшеном, лапшой, горохом, сухарями. Естественно, что завязанные мешки они прогрызли. Как ни странно, сахар не пришёлся им по вкусу.
И ещё более странно, что, поглощая вместе с пищей мышиное дерьмо, мы совсем не замечали каких-то вкусовых сдвигов. Ели себе, да и всё. Но теперь, когда раскрылась эта страшная тайна, отношение к «сорнякам» немного изменилось, хотя нельзя сказать, что аппетит у нас сильно испортился. Просто иногда замечали за собой и друг за другом, что достаём из каши что-то очень уж подозрительное.
