Один сезон в тайге - [32]

В самом деле, где это Иа мог наслушаться ослов? Известно, что варакушки, гнездящиеся на большей части нашего огромного материка и включающие в свои песни самые разные звуки, зимуют в Южной Азии и в Африке. А вот куда летят на зимовку именно наши, уральские варакушки, никто не знает. Мы и наши коллеги на Урале и в его окрестностях ежегодно кольцуем сотни варакушек, но ни одного возврата колец или сообщения о находке наших птиц не получили. Видимо, всё-таки большинство их летит не через Европу, где много орнитологических станций, а куда-то туда, где орнитологов мало, и если кто-то ловит мелких птиц, то попадающиеся кольца просто выбрасывает или оставляет себе на память. А ослы есть везде в южных странах...

Я поручаю Иа найти на далёком юге какого-нибудь орнитолога и показать ему кольцо с надписью Moskwa и номером, которое он недавно получил от нас. Именно орнитологу, а не первому попавшемуся индусу или бушмену, мало ли что у них на уме...

Но Иа сейчас не до меня. Вот он перестаёт петь, задирает и по-павлиньи расправляет рыжий с чёрной окантовкой хвост, поднимает клюв и весь вытягивается вверх, даже, кажется, на цыпочки привстаёт на ветке. Его голубая манишка с красным пятном посередине так и отливает атласным блеском.

Ага, ясно, почему он так выпендривается. На земле в кустарнике кормится самка-варакушка. Иа слетает вниз и продолжает демонстрировать свои разноцветности перед самочкой, стараясь то там, то сям возникать на её  пути. Из его задранного вверх клюва временами вырываются неразборчивые хрипящие звуки ― такой вот интимный вариант песни. Кажется, весь Иа превратился в маленький голубой флажок ― так четко выделяется его грудка на окружающем фоне. Ну и франт, ну и пижон!

Но дама, перед которой выступает варак, всем своим видом показывает полное равнодушие. У неё  выражение полной занятости. Она ест. Тогда Иа тоже начинает есть. Так они и удаляются по ивняку короткими перебежками, все в прозаических заботах о своём куске хлеба.

Глядя на них и я хочу есть. Да и кончился наш рабочий день. Солнце, поднявшееся из-за гор, пригрело ненасытную комариную рать, которая опять наступает на горло нашему комфорту. И спать уже хочется.

15. Режим «24:12», или кое-что о биоритмах

В Заполярье мы привыкли работать по несколько странному для нормальных людей режиму. Наши «сутки» в полтора раза длиннее  обычных человеческих суток: спим 12 часов, не спим 24 часа. По соотношению длительности сна и не сна всё в порядке ― один к двум, поэтому на нашем самочувствии и работоспособности необычность режима не отражается отрицательно. Но зачем всё-таки нужен нам такой режим? Врач или физиолог может упрекнуть нас в том, что мы губим своё здоровье. Да и в самом деле, двадцатичетырёхчасовой ритм выработался у людей тысячелетиями! А мы ломаем этот ритм, навязываем организму какой-то аномальный. При возвращении в общество людей нам приходится снова перестраиваться ― и опять на организм нагрузки.

Что возразить?

Во-первых, следует сказать, что в природе много исключений из «правила 24 часов». Одно из них ― мелкие зверьки, особенно землеройки. Эти самые маленькие из млекопитающих если попытаются долго спать, то просто умрут от голода. Такова уж специфика организма маленького теплокровного животного, что приходится в течение суток ложиться спать и вставать много раз. Побегают, поедят ― и спать. Проголодаются ― и снова бежать на поиски пищи. Так днём и ночью, летом и зимой.

Жители морского берега, где царствуют приливы и отливы, тоже имеют особый ритм, приноравливаясь к регулярному затоплению берега (эту часть берега называют литоралью), или наоборот ― к его обсыханию. Например, чайки на полярных морях наиболее  активны в отлив, когда море уходит и что-то «забывает» на литорали. И не важно, день это или ночь. Периодичность приливов ― около 12 часов и 25 минут.

Да, многие животные имеют суточный ритм жизни, они спят ночью и бодрствуют днём. Или наоборот, если это животные ночные. Этот ритм ещё называется циркадным. Но всё же большинство животных живут по 24-часовому ритму не потому, что это самый лучший ритм для организма. Просто наша матушка Земля крутится вокруг оси с таким периодом, навязывая нам, жителям своей поверхности, именно такой ритм ― век за веком, поколение за поколением.

Наверняка многие замечали, что ложиться спать каждый день в одно и то же время ― не всегда получается. И вовсе не потому, что дела не дают или кто-то мешает. Просто спать не хочется ― читаешь, валяешься, перебирая что-то в голове... Когда есть какое-то интересное занятие вечером, то засидеться и забыть про сон ещё проще. А утром в нужное время с трудом встаёшь.

Мы, работая в тундре при круглосуточном освещении, много раз пытались соблюдать правильный режим, но что-то всегда мешало и сутки затягивались. И вот мы попробовали: давай работать, пока работается, а потом спать, пока спится. Понравилось. Вот так, легко и стихийно, возник режим, в котором было всё по потребности. Только потом мы заметили, что в наших «сутках» всегда около 36 часов ― немного больше или меньше.

И готов поклясться любыми святыми, что чувствуем мы себя и в начале, и в конце экспедиционного сезона вполне нормально. Мы не всегда работали только вдвоём, и могли посмотреть, как наш ритм воспринимают другие соратники по экспедиции. Большинство к нашему режиму легко привыкали и не пытались его изменить. Но некоторым это давалось труднее. Одного из наших коллег в четыре часа утра всегда неимоверно тянуло в сон, и это продолжалось около получаса. Стоило ему перетерпеть или вздремнуть всего несколько минут, и он становился снова вполне дееспособным. Другой наш спутник не спать мог долго, но вот проспать больше девяти часов ему никак не удавалось. Он вставал, что-то делал, и если не уходил куда-то от лагеря, то натурально изводил нас. Естественно, ему хотелось есть, и он разводил костер, трещал дровами, брякал котелками-ложками. В общем, не давал нам спать. И ещё уверял, что больше девяти ему и не надо, а не спать обещал вместе с нами ― все 24 и плюс ещё те, что он недоспал. И действительно, первые несколько дней он самоотверженно держался, но зато потом бухался на целые сутки и не вставал даже поесть. После этого он был уже совсем «свой», то есть переходил на 24:12.