Один из первых - [48]

Через ручей перекинут бетонный мостик. Сбоку от дороги на нас смотрит амбразура советского дзота, там, вероятно, никого нет, иначе по нас давным-давно открыли бы огонь. В этот момент со стороны реки Тим начала стрелять русская пушка. Нас словно сдуло в придорожный кювет. Оказалось, что стреляли не по нас, а по нашему дозору, обнаруженному впереди. Когда выстрелы стихли, я забрался в дзот и стал через амбразуру осматривать местность. Передо мной шест с телефонным проводом, за ним вершина высотки, а что за ней — никому не известно. Может, от шеста что-нибудь увижу. Я пополз туда, и в этот момент снова раздался пушечный выстрел. Видимо, мое появление не понравилось русским. Я кубарем откатился в сторону. Снаряд разорвался недалеко от меня, осколками срезало шест. Я переполз к дзоту. В нем уже сидел Шоймоши.

На дороге появилось отделение самокатчиков. Это капитан Заводски послал разыскать нас. За самокатчиками шли артиллеристы с катушками кабеля: тянули связь на позицию, но, слыша пальбу, не торопились. Командир артиллеристов доложил нам, что у него кончился провод.

Я посоветовал ему оборудовать пункт для артиллерийского наблюдателя в дзоте.

Шоймоши, видно, надоела эта прогулка, и он повернул обратно. В Становом, возле церквушки, стояли наши машины. Рота из саперного батальона уже навела переправу через речушку.

Поздно вечером мы прибыли в штаб. Фельдфебель Ковач доложил полковнику, что майор Секеи уже не раз справлялся о нем по телефону, сокрушаясь, что от нас за весь день ни один человек не прибыл в штаб корпуса на рекогносцировку.

Через полчаса я уже стоял перед майором Секеи, докладывая о наших приключениях за день. Здесь я узнал, что капитана Бару на несколько дней отправили отдохнуть в корпусные тылы. Далее Секеи сообщил, что командование 40-й советской армии предупредило свои части о готовящемся немцами и венграми мощном наступлении в восточном направлении.

В то же самое время командующий 2-й венгерской армией предупредил свои войска, что русские стараются во что бы то ни стало избежать охвата. Генерал-полковник Яни подписал приказ на развитие прорыва. В первой части приказа говорилось о намерениях противника, который понял грозящую ему опасность и теперь на участке Старый Оскол — Горшечное пытался вывести свои части из-под удара. Всем частям и соединениям 2-й венгерской армии ставилась задача помешать русским. В приказе давались подробные указания каждому немецкому корпусу с механизированной дивизией. Правый фланг корпуса должен еще больше сковать части противника. Задача немецкого корпуса тоже не изменилась.

Секеи сообщил, что один батальон 9-й дивизии ворвался в город Тим. Я удивленно посмотрел на полковника Шоймоши, так как сказанное майором нисколько не походило на правду. Находясь на передовой, мы не слышали, чтобы в Тиме шел бой. Шоймоши решил на рассвете лично проверить правильность этого сообщения из штаба армии.

Однако в утреннем донесении от 2 июля ошибка уже была исправлена. В сообщении говорилось:

«Один батальон 9-й дивизии, достигший окраины Тима, попал под сильный минометный огонь, подвергся налетам неприятельской авиации и повернул от Станового восточнее».

Выходит, сведения о захвате Тима были неверными.

Для того чтобы внести эту небольшую поправку в приказ, мы с Шиклоши провели вместе целый день. Молча сели в машину и поехали в район Станового. Шиклоши, видимо, не в обиде на Шоймоши за то, что тот иногда забирает меня на целый день, а то и больше. Видимо, он уже привык к тому, что я «слуга двух господ». Бесспорно одно, что дружба с Шоймоши для меня что-нибудь да значит. Мне, например, нравятся его взгляды, откровенность, а Шиклоши?.. Он, конечно, прекрасно знает свое дело, но абсолютно безразличен мне.

Шиклоши прервал ход моих мыслей, спросив, как лучше проехать к мосту у Станового. Вчера участок возле него разминировали, обозначили подъезды и еще не разминированные участки местности. Скоро через этот мост пройдут механизированные части. Шиклоши доволен нашей остановкой и хорошим обедом, которым нас накормили в штабе.

Тем временем вернулся из поездки Шоймоши и его сопровождающие из Тима, который на сей раз был уже действительно взят нашими частями. Шоймоши тут же вручил мне приказ, который я должен немедленно доставить в Становое. Там надо навести порядок, чтобы колонны ни в коем случае не задерживались ни на мосту, ни на подступах к нему.

Подъехав к мосту, я услышал крики, ругань, скрежет металла. Творилось что-то невообразимое, сразу невозможно было разобрать, что к чему. Оказалось, что в колонну вклинились 210-миллиметровые немецкие гаубицы весом по двадцать тонн, а комендант переправы не разрешил их впускать на мост. Чтобы пропустить гаубицы, решили срочно усилить мост, но с таким расчетом, чтобы на мост въезжало только одно орудие. Усиленный дополнительными креплениями мест скрипел, стонал, но все же выдержал двадцатитонные гаубицы. Через два с половиной часа от пробки не осталось и следа. Счастье наше, что русские самолеты не обнаружили переправу и не бомбили ее.

После ужина старший лейтенант Дельхани рассказал мне историю захвата города Тим. Внимательно слушая Дельхани, я даже не подозревал, что вижу его в последний раз.