Один из первых - [19]

Мы уже значительно продвинулись в работе, как вдруг случилось неожиданное. Так называемое Второе управление генштаба, занимающееся контрразведкой, через своих агентов в Бухаресте выкрало из военного министерства Румынии копию нашего же собственного оргмобплана, который хранился у нас под грифом «совершенно секретно». И хотя мы надеялись, что в румынском военном министерстве не успели еще основательно изучить этот оргмобплан, факт оставался фактом: совершенно секретный документ каким-то образом попал в руки противника. Мы были страшно взволнованы, а гневу полковника Берегфи не было границ.

Майора Новака, который отвечал за хранение секретных документов, привлекли к ответственности. В ходе расследования выяснилось, что офицер генштаба, которому Новак передал один экземпляр плана, вместо подписи поставил печатку с факсимиле. Личность этого офицера не удалось установить и впоследствии.

Следует заметить, что даже если румыны и не успели разобраться в оргмобплане, то они и без этого хорошо знали, что Венгрия, нарушив Трианонский мирный договор, приступила к вооружению своей армии.

Мы считали, что сам по себе такой факт очень неприятен, хотя и не следует придавать ему чрезвычайно большого значения. Наши офицеры повсюду беспардонно болтали о служебных делах, и в первую очередь, разумеется, о нашем вооружении. Слышать эти разговоры не мог только глухой или тот, кто не желал этого слышать.

Комичным было то, что, если нам и удавалось скрыть кое-что из оружия последней войны, то когда дело доходило до его использования, оно уже успевало сильно устареть. Если даже противник не успел детально изучить наш оргмобплан, то все равно заметил, что нам, венграм, нет никакого смысла проводить мобилизацию, так как из этого ничего хорошего не вышло бы.

Постепенно о «румынском» инциденте позабыли, перестали говорить. На бесконечных совещаниях и собраниях стоял единственный вопрос: вооружение.

Все военные приготовления словно бы исходили от нас. Военно-инженерная группа нашего отдела осуществляла контроль за качеством инженерных сооружений. Промышленный отдел занимался вопросами производства вооружения и финансированием. Мобилизационный отдел решал вопросы переброски войск в случае мобилизации, занимался выяснением мощностей предприятий, выпускающих вооружение и их возможное развитие в ближайшее время. Все расчеты перечисленных выше групп и отделов проверялись нами.

Однажды мы условились в отделе, что соберемся для окончательной проверки всех данных. И здесь в нашу деятельность снова вмешалась контрразведка.

Работая обычно в кабинете у Штетки, мы закрывали на ключ двери, окно занавешивали шторами. На стене во время работы для удобства пользования висела таблица мобплана.

Однажды, было это еще до рождества, в дверь кабинета кто-то постучал. На наш вопрос, кто там, ответа не получили. Дверь мы открыли. В кабинет вошел подполковник из контрразведки и, тут же извинившись, удалился.

На следующий день полковник Берегфи вызвал к себе Штетку.

— Что это такое? — закричал полковник, багровея от гнева. — Вот, любуйтесь! — И он бросил на стол перед Штеткой фотографию таблицы мобплана. — Какое свинство! И вы, работая с такими документами, разрешаете посторонним заходить в ваш кабинет!

— Но…

— Никаких «но». Господину подполковнику понадобилось всего мгновение, чтобы сделать этот снимок. Если подобное повторится еще раз…

Штетка, пятясь, вышел из кабинета Берегфи. Когда он вернулся, уголки рта его все еще дрожали от гнева.

К положенному сроку было изготовлено семь экземпляров таблиц с мобпланом. На каждом экземпляре проставлен штамп: «Строго секретно. Только для офицеров генерального штаба».

15 декабря капитан Штетка вместе с дипкурьером выехал в Рим к Муссолини, везя ему первый экземпляр этого плана. Я лично получил пакет с планом за многими печатями из рук дежурного по военному министерству офицера и на специальной машине привез его на Восточный вокзал. В пути следования меня все время охраняли.

На вокзале я «случайно» встретился с подполковником-контрразведчиком, который сфотографировал наш план в кабинете.

Капитан Штетка ехал в специальном купе для курьеров. Я передал ему в руки чемодан, в котором был закрыт важный пакет, в отдельном конверте хранились запечатанные ключи от чемодана. Пожелав капитану приятного пути, я распрощался с ним.

Поздно вечером, вернувшись домой, я облегченно вздохнул.

Однако, когда на следующее утро меня вызвал к себе Берегфи, сердце мое сжалось в недобром предчувствии.

— Кто и кому выдал третий экземпляр оргплана?

— Господин полковник, капитан Штетка лично роздал экземпляры оргплана начальникам отделов, но, кто получил третий экземпляр, я не знаю. Книга раздачи документов хранится в сейфе капитана Штетки, который, как вы изволили сами видеть, опечатан.

— Так. Третий экземпляр оргплана должен быть у начальника отдела 1/с. Это я узнал у начальника канцелярии. Капитан Штетка лично вручил господину начальнику отдела копию плана?

— Так точно.

— Наденьте шинель, пойдем сейчас вместе в отдел 1/с.

Канцелярия начальника генерального штаба находилась в здании, примыкающем к дворцу Шандора: вход был с Театральной улицы.