Один из первых - [17]

— Очень рад, что ты попал к нам. Мы с тобой старые знакомые. Я знаю, что верховую езду ты любишь, следовательно, здесь будешь чувствовать себя как дома. Вот только не знаю, научили ли тебя на твоих курсах играть в бридж. У нас это имеет первостепенное значение. Питаться будешь в офицерской столовой, а о твоем жилье позаботится унтер-офицер Эрдеш.

На следующей неделе я окончательно переехал в Сегед. Часть офицеров батальона в то время уже находилась в отпуске, другие только готовились к отпуску. Я получил назначение во вторую роту, командиром которой был старший лейтенант Сакашич. Он показался мне беспокойным. Вторым офицером в роте был Петхе, человек очень серьезный, спокойный. В то время он как раз готовился поступать в политехнический институт. Едва прибыв в батальон, я активно включился в работу: занимался на пятимесячных курсах, принимал участие в учениях.

Постепенно я знакомился с Сегедом. В сентябре должны были освящать знаменитый сегедский собор, который строился двадцать лет. На церемонию освящения собора был приглашен регент Хорти. Он должен был принять участие в военном параде, специально приуроченном к этому событию, присутствовать на церемонии присвоения его имени 9-му Сегедскому пехотному полку.

Во время этого праздника я стал невольным свидетелем одного эпизода, который позволял понять раздоры, господствовавшие среди представителей высших кругов.

Конечно, на следующий день после посещения регентом 9-го Сегедского пехотного полка все ожидали, что он примет участие ив освящении собора. Однако Хорти в тот же день уехал в Будапешт. На церемонию освящения собора прибыл эрцгерцог Йожеф. Все уже знали, что именно из-за него Хорти и уехал из Сегеда.

Почетный караул выстроился перед собором, подчеркивая торжественность момента. Мы, саперы, тоже находились на соборной площади. Ровно в десять часов на церемонию прибыл и командир бригады.

В ту пору бригадой командовал генерал-майор Кальман Швои, которого все считали властолюбивым и очень гордым. В городе ходили слухи, что, когда Швои, еще будучи капитаном, впервые прибыл в Сегед, однажды во время ночной попойки с друзьями спросил, кто в этом городе самый богатый человек и есть ли у него дочка. Ему рассказали. Вскоре Швои познакомился с богачом, а затем женился на его дочери. Поговаривали, что Швои — человек с чрезвычайно большими и влиятельными связями. Один родной брат его генерал-лейтенант, другой — епископ.

В день освящения собора произошло любопытное происшествие. Швои позволил себе прибыть на торжественную церемонию позже эрцгерцога Йожефа.

На площади перед собором выстроился почетный караул, застыв в ожидании чанадского епископа Глатфельдера, который должен был лично отслужить обедню.

Выйдя из собора, Швои сразу же спросил у офицера, стоящего ближе всех к нему, который час.

Офицер по всей форме доложил, что сейчас ровно десять часов, после чего Швои приказал развести подразделения по казармам.

И когда через несколько минут в собор прибыл епископ Глатфельдер, от почетного караула и след простыл. Нечего и говорить, что такие детали были основной темой разговоров не только офицеров гарнизона, но и всех жителей Сегеда.

Чтобы увидеть подобные странные эпизоды, вовсе не нужно было каждый раз ходить на соборную площадь. Такое сплошь и рядом случалось и у нас в казармах.

В ночь под рождество я был назначен дежурным. Заступив на дежурство, я доложил об этом старшему казарменному начальнику, который тут же пригласил меня вечером зайти к нему на квартиру (жил он тут же, во дворе казармы).

— У нас принято в ночь под рождество приглашать дежурного офицера к праздничному столу, — пояснил он мне.

В мои обязанности как дежурного входило проверить все помещения казарм, обойти территорию. Требовалось довольно много времени. Но я успел сделать это и явился на вечер, чтобы не обидеть начальника отказом. Стол был уже накрыт, меня ждали. Совесть немного мучила меня: ведь я оставил службу и ушел из комнаты дежурного, но я успокаивал себя тем, что нахожусь у старшего начальника, да к тому же еще на территории казармы.

На следующий день ротный писарь вручил мне письмо от старшего казарменного начальника. Я с любопытством вскрыл конверт. Это было официальное служебное послание следующего содержания:

«Прошу доложить, где вы находились 24 декабря сего года с 20 до 22 часов, будучи дежурным офицером, и кто в это время проводил проверку отбоя в казарме».

В конце письма стояла подпись старшего казарменного начальника.

Не понимая, зачем ему понадобилось писать мне такое официальное послание, я зашел к адъютанту командира батальона и спросил у него, как мне поступить в данном случае.

— Напиши так же официально, что в это время ты находился у него, старшего казарменного начальника, на вечере, на который он лично пригласил тебя, а отбой в подразделениях проверял твой помощник. Да ты не удивляйся, у нас в городе и в казарме и не такие фокусы бывают.

Весной 1931 года началось «перевооружение» венгерской армии. Появились винтовки нового образца и модернизированные пулеметы. В части поступили для испытания новые виды мин и средств минирования. План боевой подготовки войск значительно расширился новыми темами. Меня, к моему неудовольствию, назначили в батальоне офицером по внедрению нового вооружения. Однако эта должность нисколько не давала мне независимости и самостоятельности. Она приравнивалась к должности взводного командира и только прибавила мне забот. Хочу заметить, что для моего предшественника главным было повеселиться. В часть к нам он попал из академии, но с очень плохой характеристикой. Третий курс академии ему пришлось проходить дважды.