Один из первых - [15]

— И у меня прошел срок, надеюсь уйти отсюда.

1 мая 1929 года я возвращался в саперный батальон. Я впервые не в казарме, не с винтовкой. Боятся наши господа этого дня и в любую минуту могут бросить нас на разгон рабочей демонстрации. До сих пор меня от этого спасал счастливый случай.

В казарме саперов подполковник Дешеи расспрашивал меня о днях, проведенных в городе Печ, кто руководит курсами, кто преподаватели. Потом сообщил, что я должен запланировать переправу через реку. 1 июня я выехал в тахинский лагерь. Тахи стало красивее с того времени, как я его видел: все в цветах. Медленно несет свои волны Дунай. Наклоняясь над чертежным столом, пытаюсь представить картину будущей переправы. Передо мной чертеж моста. На рассвете мы с подполковником Дешеи провели рекогносцировку местности. Теперь я прибором измеряю необходимую длину моста. Высчитываю, сколько потребуется строительного материала, рабочей силы, солдат. К сожалению, в казарме нет достаточного количества материала, надо достать хотя бы бревна для опоры моста. Подполковник кривится: ему не хочется привозить материал из Пешта. По его мнению, мост слишком длинный. Мы повторяем измерения, и получается еще длиннее.

Ждем наведения моста. Если все пройдет благополучно, поверю в свои силы. Утром в понедельник строимся для переправы. Все от мала до велика толкутся на берегу Дуная. Из Ваци прибыл батальон самокатчиков. Он будет переправляться через мост.

Уровень воды в Дунае заметно поднялся, поэтому я смотрю на реку враждебно — не подведет ли она нас?

Раздалась команда начинать. Саперы бегом бросились к сходам. Понтоны и лодки уже на воде. Быстро растет мост. Материала не хватило. Последние метры пришлось «достраивать» из столов, заборов.

Инспектор, который проверяет работу, стоит в нескольких шагах от меня. Обращаюсь к нему:

— Разрешите доложить, мост готов. Рота батальона самокатчиков двумя колоннами может начать переправу. Легковых и грузовых автомашин мост не выдержит.

— Плохо, что ограничиваете переправу. Почему не привезли больше материала? — поворачиваясь к подполковнику Дешеи, спрашивает инспектор.

Давая оценку, инспектор сказал, что наведение моста было хорошим, обеспечение материалом — неудовлетворительным.

Передо мной была поставлена еще одна тяжелая задача — переправа через Большой Дунай. В учениях примут участие три батальона.

До начала наведения этого моста провели несколько пробных. Строительных материалов снова не хватало.

И вот время больших маневров настало. Мы готовили мост для «отступающей» армии, все шло как по маслу. Для охраны моста выделили батальон самокатчиков. Велосипедисты свалили свои велосипеды в общую кучу. «Наступают» конники, пробиваются через линию огня и тут врезаются в велосипеды. Паника, неразбериха. Велосипеды разбиты, несколько конников ранены, сломаны ноги у нескольких лошадей. Учение пришлось прекратить.

Осень я встретил уже в Эгере. Нас разместили в минарете. Это неприятно. Кто знает почему, но солдат плохо переносит запах монастыря.

У нас новые преподаватели, потому что из Печа никто не захотел ехать. Капитан Хади оказался очень посредственным специалистом по топографии. Учебный материал, как видно, был не для него, и постепенно мы убедились, что лучше разбираемся в топографии, чем он. К тому же он вечно теряет свой учебник, а без учебника его лекции еще более сомнительны. Подозреваю, что кто-то из слушателей иногда выкрадывает его учебники.

Два раза в неделю уходим на полигон. Там мы, будущие офицеры, сами проводим учения. В конце января доходит очередь и до меня. Подполковник Коложвари сопровождает нас в качестве проверяющего. Это опытный и строгий офицер. Накануне каждый курсант обязан был рано возвратиться в казарму. Утром при проверке оказалось, что отсутствует один унтер. Но вот он появился. Настроение веселое, поет, а когда его попросили замолчать, он выхватил шпагу. С большим трудом нам удалось схватить его и уложить в постель. Теперь унтер должен пройти медицинское обследование, но многие считают, что он должен идти с нами, тем более что подполковник Коложвари знает о происшествии. Если врачебная экспертиза даст заключение о том, что унтер-офицер был пьян, его исключат.

— Не переживайте, это двоюродный брат полковника Винклера. Никто его и пальцем не осмелится тронуть, — сказал я.

Унтер-офицер все же пошел с нами. Я определил его в пулеметный взвод. Надо было тащить на спине тяжелый пулемет. Унтер заартачился, отбивался, лягался, валялся в снегу. Подполковник Коложвари молча наблюдал эту сцену, потом, открыв окно, сказал:

— Унтер-офицеру завтра прибыть ко мне для объяснения. Руководитель учения, определите его посыльным и позаботьтесь о том, чтобы он поскорее протрезвел.

Начинаются учения. На верхушке холма находится наблюдательный пункт, оттуда офицеры наблюдают за нашими действиями. Унтер громко бранится, на чем свет стоит ругает наши учения.

Из наблюдательного пункта поступает сигнал — отставить! Меня вызывают туда и устраивают основательный разнос. Обвиняют в том, что во время учений кто-то среди нас поднял шум. Приходится начать все сначала из-за этого негодяя унтера. Я предупреждаю его, чтобы он заткнулся.