Один из первых - [13]

— Докладывает огневая позиция номер один. Со стороны улицы Фюрдё в направлении Цепного моста приближается конный отряд. Со стороны академий все тихо.

— Понятно, немедленно выезжаю к вам.

Через несколько минут за нашими спинами затарахтел мотоцикл и смолк. На позицию прибыл офицер из личной охраны регента.

— Огонь открывать только по моему приказу! — распорядился он.

Медленно, очень медленно ползли стрелки на часах. Минута казалась часом. Конный отряд спокойно приближался к Цепному мосту.

Три мотоциклиста промчались через мост и остановили конников напротив памятника. Я облегченно вздохнул.

Следим и ждем, что же будет дальше.

Раздается команда «Кругом, марш!» — и конники послушно поворачивают обратно.

Немного погодя прозвучал сигнал отбоя. По слухам, это была попытка легитимистов организовать антиправительственный путч. Регент Хорти и его сторонники, оказалось, боялись не только рабочего движения в Венгрии, но и того, что легитимисты будут претендовать на власть. Каждый год, особенно в апреле — мае и в августе, регулярная армия приводилась в боевую готовность. Было это во время крестного хода, когда создавался удобный момент для легитимистов.

К крестному ходу мы готовились тщательно: надели парадную форму, украсили каски дубовыми листьями, наполнили патронами патронташи, зарядили винтовки, положили в ранец гранаты.

Открывала крестный ход одна половина специальной роты, а закрывала — другая половина.

Вдоль улицы Ури выстраивалась цепочка солдат, по которой передавались приказания в казарму. Стоящий на площади Сентхаромшаг офицер выполнял обязанности наблюдателя. А в это самое время в казарме, расположенной во дворе королевского дворца, находился батальон в полной боевой готовности.

18 августа (шел уже третий год моего обучения в институте) крестный ход, как обычно, вышел из собора, где проходила коронация, и, неся «святую правую», направился в часовню королевского дворца.

Члены правительства, аристократы, в зависимости от происхождения и положения, заняли подобающее место и в парадной одежде двигались в колонне. Регент Миклош Хорти важно шествовал впереди. Едва началось шествие, как по сигнальной цепочке передали команду: «Тревога!» Рота из казармы бросилась перекрывать путь идущим. Они были уже у памятника на бульваре Баштя, когда прозвучал отбой. Роту вернули назад.

Оказалось, что, когда регент выдел из собора, группа магнатов в парадных национальных одеждах, видимо легитимисты, начала выкрикивать приветствия королевичу Отто. Услышав это, офицер-наблюдатель подал тайный знак тревоги. Путч легитимистов не удался.

На следующий год я закончил институт, и в сентябре 1928 года меня уже не направили в студенческую роту. Срок моей обязательной пятилетней службы истекал 10 января 1928 года. Для демобилизации, как было указано в договоре, необходимо было получить разрешение военного министерства.

— Господин подполковник, — обратился я к своему командиру Дешен Редлю. — Пять лет я учился в институте и теперь хотел бы демобилизоваться, чтоб устроиться работать по специальности.

Но мой командир замотал головой:

— Вашу просьбу я удовлетворить не могу. Демобилизуемых командование само трудоустраивает, для вас представляется подходящий случай. Подайте заявление о желании учиться на курсах для таможенников.

— Господин подполковник, я не хочу быть таможенником.

— Завтра явитесь ко мне. Там и поговорим.

На другой день он угостил меня сигаретой.

— Могу сообщить вам вполне конфиденциально, что в прошлом году задачу контрольной комиссии Антанты взяла на себя комиссия Лиги наций. Благодаря этому нам теперь гораздо легче восполнять недостающее количество офицеров для армии. В Пече, в академии, готовят вовсе никаких не таможенников, а настоящих кадровых офицеров. Там сейчас ощущается большой недостаток специалистов с техническим образованием. Поймите меня правильно, после окончания этих курсов вы получите соответствующую должность и звание старшего лейтенанта. Подумайте хорошенько и через два дня явитесь к адъютанту командира батальона.

На второй день я доложил старшему лейтенанту Андрашу Барте, что не желаю поступать на курсы таможенников. Старший лейтенант Барта выслушал меня и неодобрительно покачал головой:

— Друг мой, было бы очень глупо, если бы ты не пошел на эти курсы. Знаешь что? Приходи после обеда ко мне на квартиру, там мы и побеседуем.

Старший лейтенант Барта относился к категории умных офицеров и как раз в это время готовился к вступительным экзаменам в академию. Я помогал ему готовиться по математике и физике. Он угостил меня черным кофе и абрикосовой палинкой и начал уговаривать меня не упрямиться и согласиться учиться в академии. Тут же вроде бы совершенно случайно в комнате у Барты оказался Штетка.

— Послушайте, господа, — сказал я, — благодарю вас за заботу, я вам признателен за то, что вы так беспокоитесь обо мне. И все же, мне кажется, вы не учли одного обстоятельства. Я имел возможность близко познакомиться с военной жизнью и, конечно, понаблюдал за жизнью офицеров. Наше офицерство, почти без исключения, живет не на свою зарплату, а на прибыль от имений или приданого своих милых жен. У меня ведь денег нет, и перспектива большинства офицеров залезть в долги меня не устраивает. Вот вы живете скромнее, чем другие офицеры, но скажите по совести, хватает ли вашей зарплаты для такой жизни? В канцелярии роты я часто вижу бланки переводов для вас, и это подтверждает мои предположения: значит, не хватает. У меня таких источников нет, и жить за счет приданого моей будущей жены я не хочу. Для меня ясно, что устроиться будет очень нелегко, и все же я думаю о штатской жизни. Когда я буду очень нужен, меня все равно заберут в армию.