Один из нас - [86]

Сидя на полу по-турецки, пьешь, надеясь, что каждый глоток наносит вред. Иногда судорожно шевелишься, пытаясь разобраться, что делать с руками. Когда никого уже нет рядом, твой мир превращается в крохотную коробочку с давящими на мозг стенками. Ты не в состоянии включить автоответчик, не говоря уже о том, чтобы прослушать сообщения. В комнате уже нет ничего, что можно было бы опознать как нечто значащее для тебя.

Позже лежишь в одном нижнем белье, одежда разбросана вокруг, залита алкоголем и засыпана пеплом, но это совсем не важно, потому что ты уверена, что никогда в жизни больше не наденешь ее. Балаболка в голове не умолкает, она огрызается, как волк, попавший в капкан, и ни она, ни ты сама не можете произнести хоть что-нибудь вразумительное. День никогда не наступит, а если и наступит, то будет темнее этой ночи, в которой ты сидишь, дрожа всем телом.

В качестве эксперимента тычешь себе вилкой в живот – достаточно сильно, чтобы появилась кровь. Но это ничего не дает, поэтому ты начинаешь драть ноги ногтями.

А потом сидишь в слезах и смотришь на свои расцарапанные бедра, вспоминая, какими они были раньше. Молодая белоснежная девичья кожа. Теперь ноги, сиськи, задница и рот превратились в нечто непонятное. Твое тело стало изъезженной дорогой, и ведет она не туда, где ты хотела бы оказаться. И в этом мире твое тело уже не принадлежит тебе – оно просто перекресток жизней других людей и парковка для их страстей. Ты в ловушке крохотных и редких мыслей, которые постоянно крутятся в голове, становясь все меньше и меньше, пока не уменьшаются до такой степени, что сознание оказывается отрезанным от реальности.

Все выглядит как криво сделанная компьютерная игра, в которой ты упала в яму и не убилась насмерть, но выбраться не можешь. Какое-то время бьешься о стены, но они становятся все выше, независимо от того, как сильно и быстро ты нажимаешь на все кнопки.

Рано или поздно понимаешь, что осталась лишь одна ненажатая. Кнопка питания.

Когда Лора впервые поняла, что ее отец совершил самоубийство, она почувствовала такое острое чувство вины, словно у нее вырвали сердце. Вынести его было невозможно, и она превратила вину в ненависть, презирая отца за слабость, за эгоизм, за то, что он бросил ее, оставил наедине с этой мерзостью. В конце концов она выдумала, что он совершил героический поступок и положил начало семейной традиции.

Она стала сама тянуться к кнопке питания, но никогда сильно не старалась, потому что на самом деле хотела жить. Она не хотела пускать жизнь под откос. Просто хотела начать все сначала. Но после таблеток и лезвий она каждый раз просыпалась в палате, окруженная людьми, которым было все равно. То есть первый раз ей посочувствовали, но сострадание должно быть естественным. Когда начинаешь его требовать, колодец очень быстро пересыхает. У самых счастливых из нас есть лишь несколько близких, которые будут продолжать сострадать даже тогда, когда станет очевидно, что их любовь не сотворит чуда. У Лоры таких не было вообще.

Год назад, после третьей попытки свести счеты с жизнью, Лора решила взять себя в руки. Самоубийство не стало эффективным выбором. Оно неприятно, глупо и больно. Начала она с того, что стала периодически бросать курить, сосредоточившись на этом, потому что всем известно, что курить – вредно. Мы живем во времена козлов отпущения, и курение в этом смысле в приоритете. И ничего, что наша еда и питье здоровья тоже не добавляют, что автомобильные выхлопы настолько загрязнили всяким дерьмом атмосферу, что теперь ее запросто не очистить. Мы любим бургеры, пиво и автомобили поголовно, так давайте выберем для проклятия что-нибудь другое. Давайте запретим курение в общественных местах, в самолетах и в ресторанах, и после этого мир моментально станет идеальным, светлым и солнечным, давайте свалим все наши проблемы на наши злосчастные привычки, чтобы не пришлось разбираться с трудностями лицом к лицу. Когда в наши дни снимается фильм ужасов, первыми в нем умирают не юные распутники, а те, у кого в кармане пачка «Мальборо».

Она не позволяла мужчинам трахать себя, пока у нее не оставалось выбора, пыталась вообще обойтись без этого, но удержать мужчину только готовностью смеяться его глупым шуткам, которые никому больше не нужны, оказалось довольно сложно. Она с переменным успехом боролась со своим алкоголизмом – иногда одерживая победу, иногда проигрывая. Не пить сложно – очень, очень сложно. Тот, кто никогда не пытался завязать, даже представить себе не может, как сложно не пить. Иногда удается выиграть эту жесткую борьбу с самим собой. Иногда нет, но почему-то именно эти дни ты считаешь своей победой. В задницу, говорит внутренний голос. В задницу, в задницу все. Уже не понимаешь, чей это голос, но кажется, что он говорит правильные и умные вещи. Проблема с алкоголем в том, что он лжец: готов быть твоим собутыльником, но другом – никогда. Алкоголь затягивает, делая тебя на какое-то время веселее, совсем как знакомый, который не хочет, чтобы ты бросала курить, потому что тогда он останется один на один со своей вредной привычкой. Алкоголь весело болтает, и тебя отпускает, и ты ему веришь, хотя отлично знаешь, что в один прекрасный момент он резко замолчит, как делает это всегда, и когда навалится ужас, алкоголь ничем тебе не поможет и ты останешься одна на холодной планете, летящей сквозь пустоту.