Один из нас - [88]

– Конечно, отпущу, – рассмеялся Трэвис лающим смехом. – Ведь сейчас у меня в обороте еще несколько серийных убийц.

– Ты должен мне еще день и ночь.

– Да брось ты, Хап. Послушать тебя, так у тебя все равно ничего не получается. Ты начал искать этих своих друзей, и что? – потерял еще кое-кого.

– Я тебе сейчас кое-что скажу, – посмотрел я на лейтенанта, – а потом ты меня отпустишь.

– Хап…

– Да послушай же ты, черт тебя побери. Ты нашел еще какие-нибудь имена в кабинете Хаммонда?

– А тебе-то какое дело?

– Нашел или нет, Трэвис? Я первый спросил.

– Ну, нашел. Еще тридцать листков. Сейчас их расшифровывают.

– Хватит врать. Ты уже знаешь имена тех, кого шантажируют. Так вот, немедленно возьми их под защиту полиции.

– Зачем? – подозрительно прищурился Трэвис.

– Бизнес Хаммонда забрали не ребята в костюмах, а его первоначальный партнер.

– И это?..

– Страттен.

Трэвис открыл, а потом закрыл рот.

– Наводки Хаммонду давал именно Страттен, – объяснил я. – А он получал их из расшифровок сброшенных воспоминаний. Хаммонд по поручению Страттена изучал возможности шантажа, а потом приступал к работе. Но в последнее время Хаммонд стал дергаться. Его приходилось принуждать – быть может, потому, что в душе он был неплохим парнем.

– И откуда ты все это взял? – Я ощущал, как в голове Трэвиса двигались шестерни. Любой хороший коп воспринимает достоверную информацию на интуитивном уровне. Им так часто приходится сталкиваться с ложью, что они носом чуют ее отсутствие.

– У меня есть новая информация, – сказал я, размышляя о том, что произошло со мной в самолете. – Мне кажется, что некоторые аспекты жизни Хаммонда оказываются довольно странными. Парни в костюмах гнались за ним, но не потому, что хотели его убить. Хаммонд о них знал и боялся. Послушай, Трэвис, – шантажист, который использует шифр, основанный на Библии? Тебе не кажется странным?

– И как ты это объясняешь?

– Хаммонд человек в прошлом религиозный. Скорее всего – католик. И вот он делает что-то, что считает грехом, и в основном из-за того, что ему отчаянно нужны деньги, чтобы кое-кто мог вести тот образ жизни, к которому привык. Моника Хаммонд – тетка непростая, ты сам видел ее предпочтения в одежде. Чтобы такие люди чувствовали себя счастливыми, денег действительно нужно много. Есть категория людей, которая жить не может без обновок – компьютерных программ, машин, партнеров, новой жизни, наконец. Хаммонду совсем не нравилось работать на Страттена, но приходилось. И вот тогда у него стали появляться посетители.

– Ты говоришь о пришельцах? – покачал головой Трэвис.

– Сначала он их так не рассматривал, потому что, как и ты, не мог поверить, что они те, за кого себя выдают. Поэтому он и нашел всему этому другое объяснение, которым стал оправдывать свои страхи. На обложке Библии из квартиры Хаммонда есть цитата. Что-то об агнце с семью глазами, «которые суть семь духов Божьих, посланных во всю землю». Так получилось, что сейчас у нас шесть ребят в костюмах, и еще один, которого я встретил в кабинете Хаммонда и во Флориде. – Я не собирался рассказывать о моей долгой истории знакомства с ним. Что-то подсказывало мне, что сочувствия я в этом случае от него не дождусь.

– Это что-то уж слишком заумно, Хап.

– У Хаммонда стало развиваться состояние, похожее на религиозную манию, которое подпитывалось не оставляющим его чувством вины. Тут его убили. И Страттен поехал в Лос-Анджелес, чтобы взять дело в свои руки. При помощи и поддержке Квота.

– У тебя есть какие-то доказательства? Хоть малейшие?

– Я был в «Снохране». Страттен уехал из Джексонвилля на прошлой неделе. Почему? Еще раз внимательно прочитай расшифровки. Готов спорить, что в каждой из них ты найдешь хотя бы один факт, который они не могли узнать лишь с помощью наблюдения. Что-то, что случилось слишком давно или очень уж личное. Что-то, что Страттен скормил Хаммонду после изучения прошлого этих людей. Кроме того, обязательно свяжись с копами из Флориды – они подтвердят, что хотя бы один из убитых громил работал в службе безопасности «Снохрана».

– Подумаешь. Я уже давно знаю, что Страттен хочет, чтобы ты умер.

– Вот именно. Очень хочет, очень. Контракт, плюс эти двое бандюков, плюс подстава в «Проуз Кафе». Хочу сказать, что это превращается у него в навязчивое хобби, несмотря на то, что он знает, что ты и так держишь меня за яйца. В конце концов, ради всего святого, у меня тоже есть права. Этот тип пытается насильственно лишить меня жизни.

– И я только что понял почему. – Трэвис посмотрел на меня тяжелым взглядом. – Ты знаешь еще что-то об убийстве Хаммонда. Что-то, чего ты мне не говоришь. Так расскажи.

– Не сейчас, – это было очень рискованно, но у меня кончалось время.

– Ты не веришь в то, что его убили парни в костюмах, так?

– Я знаю, что это не они.

– Но кто, ты мне не скажешь.

– Не сейчас.

– Сокрытие фактов, связанных с расследованием убийства, – очень серьезное нарушение.

– Добавь его в список моих грехов. А сейчас ты можешь или запереть меня здесь, и в этом случае точно ничего от меня не узнаешь, или отпустить, и я все расскажу тебе завтра вечером.

Я посмотрел на себя в зеркало, висевшее у Трэвиса за спиной. Выглядел я еще хуже, чем во время нашей последней беседы, когда сидел на этом же стуле. Измученный, взлохмаченный, безумно зыркающий. Как привидение. И точно знал я лишь одно – у меня недостаточно фактов. Я не мог заставить Трэвиса делать то, что мне надо, я мог только просить его об этом. Решение было за ним.