Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - [81]

На одном из склонов я замечаю медведя, который, кажется, ест. Только когда медведь сдвинется с места, я смогу разглядеть, какой он породы. Он находится примерно в полумиле от меня. Я слежу за светло-коричневым пятнышком — на фоне холма он прекрасно различим. Этот мишка даже не подозревает, что я поблизости. Он семенит по склону, останавливается и начинает копать землю в поисках сочных кореньев или грызунов. В эту минуту все его мысли сосредоточены только на еде. Один из самых крупных млекопитающих хищников в мире (который также не брезгует и растительной пищей), медведь гризли, может позволить себе не обращать внимания на окружающий мир. Ни одно животное не пожелало бы столкнуться с ним, возможно, за исключением более крупного медведя.

Чуть позже мне навстречу попадается одинокий волк, поднимающийся со стороны реки. В отличие от медведя, волк сразу меня замечает. В первую минуту на меня находит ступор. Но вот я прихожу в себя и вижу, что волк остановился на середине пути, застыл без движения и смотрит прямо на меня. Затем он резко поворачивается и потихоньку убегает. Он несется вдоль речки, регулярно оглядываясь на меня, — проверить, не преследую ли его. Но я чувствую себя слишком слабым и усталым и, естественно, не собираюсь угрожать волку. Я очень хочу есть, поэтому сразу начинаю думать о том, как волки добывают себе еду. Они удивительным образом могут скрыться от человеческих глаз даже там, где нет ни деревьев, ни кустарников. Ему помогают серая окраска и не очень хорошее зрение охотника. За все путешествие я ни разу не видел волка, который бы несся опрометью без остановки. Волк должен уметь рассчитывать свои силы. Это помогает преследовать добычу и одновременно ускользать от хищников, которыми чаще всего бывают или люди, или другие волки.

Как и медведь с волком, я не пытаюсь бежать. Просто не хочу тратить слишком много сил. Дома я никогда не задумываюсь, сколько энергии отнимает утренняя пробежка или езда на велосипеде. Здесь же приходится постоянно рассчитывать, сколько энергии уйдет на то, чтобы сделать хотя бы шаг. Я не знаю, как мой организм может сохранять питательные вещества, полученные из еды, столь длительное время. Если вы находитесь на грани жизни и смерти, если вам действительно грозит смерть от голода, то заниматься спортом — плохая идея. Сейчас если я и решусь на бег, то только в том случае, если от этого будет зависеть моя жизнь. А вот добравшись до города, немного отдохну, наберусь сил и, может быть, сделаю легкую пробежку, устраивая несколько коротких перерывов (не более двадцати секунд, чтобы сделать небольшую растяжку). Но не здесь, когда запасы еды так малы, об этом не может быть и речи, так рисковать я не могу. Мои ноги совсем худые, и сил для пробежки не осталось. Мой организм перешел на другой, энергосберегающий, режим обмена веществ, пытаясь сохранить хотя бы каплю энергии. Чтобы заставить мои усталые ноги передвигаться быстрее, мне понадобится большая волна адреналина. Я всю жизнь был помешан на занятиях спортом и теперь думаю, что в этом году, пожалуй, тренировался чересчур интенсивно. Гораздо полезнее были бы более длительные тренировки в медленном темпе. Дома я постоянно работал над собой, чтобы быть физически готовым к подобным путешествиям. И во многом именно занятия фитнесом позволили мне увидеть дикую природу во всей ее красе, спокойную и даже словно подвластную мне, без шума моторов, взрывающих тихое небо и вызывающих головную боль. Иногда я думаю о том, каким был бы наш мир, если бы в свое время не изобрели двигатель внутреннего сгорания. Мне кажется, что тогда вместо токсичных отходов, бензина и канцерогенов на земле появилось бы больше мыслящих людей, которые умели бы по-настоящему ценить природу и свою жизнь. Простая прогулка по магазину или по саду в поисках еды была бы для них вершиной блаженства, самым ярким событием дня. И у них было бы больше времени, чтобы чаще философствовать, размышлять о жизни.

До Анактувук-Пасс остается около шестидесяти миль, и я надеюсь, что с каждым днем буду преодолевать все большие расстояния. Возможно, мне придется пройти около ста двадцати или даже ста восьмидесяти миль, ведь двигаться по прямой я не смогу, потому что в этом случае на моем пути будет слишком много препятствий. Меня пугает огромное количество ущелий. Каждый день я должен буду преодолевать не менее десятка. Поскольку мостов здесь нет, придется их обходить, а для этого нужно скорректировать курс.

Коренные жители этого региона — эскимосы нунамиут. Это кочевники, приспособленные к выживанию в самых суровых условиях. В 1949 году в районе Анактувук-Пасс проживало племя, состоявшее из 65 человек. Их потомков можно встретить там до сих пор. Эти стройные, подтянутые люди обладали необычайным мужеством и превосходной выносливостью. Их основным занятием была охота на оленей. Еще им, как и мне сейчас, очень помогали собаки. Зимой они тащили сани, а летом несли на себе мешки, вес которых зачастую превышал сорок фунтов, жили впроголодь и постоянно находились на грани жизни и смерти, но несмотря на это, им удалось сохранить такие замечательные качества, как дружелюбие и гостеприимство по отношению к другим людям. Чем дольше я странствую по их землям, тем сильнее становится мой интерес к ним, к их истории и культуре. Сейчас я как никогда ощущаю истинную ценность пищи. Для эскимосов нунамиут поиск пищи сводится к охоте на оленей. Для меня найти еду — значит перейти Анактувук-Пасс и купить ее в продовольственном магазине или встретить какого-нибудь человека, который согласится продать мне немного мяса. Я начинаю понимать, что это такое — идти вперед в поисках еды, невзирая на груз у тебя за плечами. В тяжелые времена, когда олени уходили из этих мест, эскимосам приходилось охотиться на диких овец. Но мяса в них было недостаточно, чтобы прокормить каждого. Эскимосы нунамиут знали, что если они не поймают оленей, то будут обречены на вымирание.