Одержизнь - [143]

– Я когда в Подмирье птичницей работала, там гусей откармливали так. В мешках. А потом им шеи сворачивали.

– Тьфу, дура! Я у Мары спрошу, как твоя болезнь называется! Хоть узнаю, насколько ты заразна! – вскипает рыжая.

Мара приходит ровно через двадцать минут, как и обещала. Уводит Сорси в свой кабинет и, пока девушка скидывает юбку и забирается на высокую кушетку, что-то ищет в шкафу.

– Готова? – не оборачиваясь, спрашивает доктор.

– Ага. Иди, щупай уже.

Когда Мара осматривает шов на её бедре, Сорси вдруг краснеет. Доктор Тейлор мгновенно улавливает эту перемену, и рука, касающаяся кожи девушки, замирает.

– Что случилось? – мягко спрашивает Мара.

– Ничего. Я это… Ты только не смейся.

– Не буду.

– Зато я буду. Буду по твоим рукам скучать, – сконфуженно говорит Сорси. – Тебе, наверное, часто это говорят, да?

– Да. Но у меня правило: никаких отношений с пациентами, – бесстрастно отвечает Мара. – Но кто знает… Вдруг ты когда-нибудь вернёшься и захочешь меня навестить?

– А массаж будет? – хитро улыбается рыжая.

– Конечно. Всё, можешь одеваться.

Сорси спрыгивает с кушетки, Мара подаёт ей юбку и ловит взгляд девушки.

– Я хочу тебя попросить, – негромко говорит Мара, не отводя глаз.

– О чём? – спрашивает Сорси, завязывая пояс.

Доктор Тейлор берёт её за руку, вкладывает в ладонь маленький мешочек.

– Это мне?

– Нет. Но это просьба. – Мара снова улыбается улыбкой-вспышкой, которая так не нравилась Гайтану и Жилю. – Содержимое надо сегодня вечером высыпать в питьё мужчинам. Чтобы выпили все четверо.

– И что будет? – насторожённо спрашивает Сорси, но ладонь не убирает.

– Проспят до утра беспробудно.

– Подожди, зачем?

Сорси снова усаживается на кушетку, кладёт мешочек рядом и как бы ненароком вытирает руку об юбку.

– Я заберу Акеми. Она остаётся здесь.

– Не-не, ты чё? Нам завтра с утра ехать, какое «заберу Акеми»? – тараторит Сорси и вдруг осекается и замолкает.

Мара выдерживает паузу, кладёт ладони на колени девушке, поглаживает.

– Всё правильно. Вы уезжаете. Всемером. Но Акеми остаётся здесь. С собой вы забираете мою до… племянницу Веронику.

– Кого? – ошарашенно спрашивает рыжая.

– Ронни.

– Так, не материться… не материться при нормальных людях… Он что – девка?

– Да. И её необходимо отсюда вывезти. Любым путём. Ваш священник в курсе, что Ронни едет с вами. Но никто не в курсе, что вы возвращаетесь без Акеми.

– Глупость какая-то. Акеми-то тут при чём?

Пальцы Мары становятся стальным капканом, впиваются в кожу, заставляя Сорси морщиться.

– Внимательно слушай, милая. Очень внимательно. Я заключила договор. Договор, по которому ваша крошка Амелия и дети Азиля выздоравливают, вы увозите Ронни в безопасное место. За это я отдаю Триединой одну жизнь. Только так вы уедете отсюда целыми и невредимыми. И до дома доберётесь спокойно. И Николя увидит маму живой и здоровой. Триединая сохранит вас в пути и будет присматривать за вами всю жизнь. Акеми станет вашим оберегом.

В зрачках Сорси мечется ужас. Мара расслабляет руки, снова поглаживает ладонями её колени. Там, где её пальцы впились в кожу, наливаются бордовые пятна.

– Всё не случайно, девочка. Всё было предопределено очень давно. Даже твоё падение в Париже. Понимаешь?

Сорси с трудом сглатывает, кивает.

– Это новый мир, Сорси. У него новые хозяева. И лучше слушаться их.

– Но как же Жиль…

– Никак. Она ему не нужна. Он – будущее вашего города, вашей страны. Она ему только помешает.

– Ей не будет больно?

– Нет, конечно.

Девушка смотрит на маленький тканый мешочек рядом со своей рукой. В глазах стоят слёзы.

– Нет, милая, ты не станешь предателем. Никто не узнает, куда она пропала. Вас заставят уехать, пообещав найти её. И всё. Ты спасёшь свой город. И своего сына. И парня, который тебе так нравится. Чтобы выиграть партию в шахматы, надо пожертвовать пешкой. Но ты выиграешь партию.

– Я не понимаю… Что за шахматы?

– И не надо. Просто сделай это. Ради всех тех, кто тебе по-настоящему дорог.

Сорси замирает, делает глубокий вдох, запрокидывает голову, стряхивая набежавшие слёзы.

– Я сделаю. Сделаю, Мара. Обещаю.

– Умница моя. И не забудь улыбаться.

Сорси возвращается в палату, застаёт Акеми пакующей вещи Амелии в рюкзак.

– В бассейн я не пошла, решила поскорее собраться, – услышав шаги за спиной, отчитывается Акеми. – Как твоя нога? Что сказала Мара?

– Всё отлично. Скоро мы будем дома.

Если бы Акеми не была так увлечена сборами, она заметила бы и бледность подруги, и неестественно спокойный голос, и то, как она то и дело касается кармана на юбке. Но Акеми не до неё. Ей не терпится поскорее уехать отсюда. Обнять маленькую Амелию, убедиться в том, что с ней всё в порядке. Поцеловать Жиля. И ещё раз, и ещё. И ещё. И никогда не расставаться с ним больше чем на день. Или не расставаться совсем…

К полудню жёлтый кэб привозит девушек к отелю. На ступеньках крыльца сидят Жиль и Амелия, перед отелем по тротуару нетерпеливо ходит туда-сюда Гайтан.

– Девки! – басит он радостно, первым увидев подъехавшую машину. – Девки наши! Ура-а-а! Всё! Завтра мы отсюда валим! Мы тут это… маленько натворили, и нам велели возвращаться в Азиль. Мы едем домой! Домой!