Одержимые дьяволом. Мой опыт психиатра рядом с паранормальным - [84]

– Ну, на мой взгляд, все это звучит слегка нелепо, – начал я. – Как будто бы вы сначала решили, что есть простое решение, такой «ключик» для целого набора сложных проблем, а потом пришли к какой-то своей идее, но мне кажется, все выглядит немного неправдоподобно. Я думаю, что тебе следует все обсудить еще раз с терапевтом, а может быть, подключить и отца, и дядю, ведь у них могут быть свои какие-то воспоминания – понимаешь, чтобы уж точно все подтвердили, что такое могло быть, а не только твоя мама.

Я посоветовал ему не «зацикливаться» исключительно на этом, реальном или нет, воспоминании. У него было множество разных проблем, и в таких случаях найти причину всех трудностей почти всегда непросто. Я посоветовал ему, когда он будет снова обсуждать это воспоминание – действительно ли оно соответствует реальным событиям, – рассказать терапевту о своих сомнениях, которые, как я чувствовал, у него все же были.

– Обязательно, – добавил я, – поговори об этом с консультантом, но расскажи ему обо всем, что тебя беспокоит, а потом уже решите, как дальше быть с этой терапией. «Это совсем не то слово, которое подходит для описания происходящего», – подумал я.

Рэймонд позвонил мне через две недели. Он рассказал, что сразу после нашего последнего разговора основательно обсудил все со своим консультантом, а также с дядей, к которому, как я знал, он всегда относился с уважением. Вначале он поговорил по душам со своим дядей, а потом уже и консультант признал, что не до конца «уверен» в том, что такой инцидент действительно был, но все-таки считает, что это могло быть источником проблем Рэймонда. «Время покажет», – сказал консультант.

– Мой дядя думает, что это полная чушь, – сказал Рэймонд. – Он сказал, что немного знает того священника и что он вполне нормальный, хороший парень, а не «сатанинское чудовище». Он говорит мне, что все эти обвинения кажутся ему абсурдными.

Рэймонд расслабился.

– Когда вы со мной говорили, в тот раз я читал между строк, я понимал, что вы хотите мне сказать то же самое, но я знаю, вы хотели, чтобы я сам до этого дошел.

Мне было приятно, что этот умный молодой человек так быстро пришел к правильному заключению. Я спросил, что он собирается теперь делать. Теперь он заговорил более уверенно:

– Признаться, сейчас мне все это кажется смешным. И я как-то стал сомневаться в компетентности моего терапевта. Один момент меня в этом убедил. Я вспомнил, что он однажды мне говорил. Я вряд ли с вами обсуждал те вещи, жестокие вещи, о которых он мне рассказывал. Он сказал, что самое ужасное, что он видел во Вьетнаме за все время, что он там был, это была смерть нескольких детей, произошедшая по вине солдат из его взвода. Он сказал, что не сообщил тогда об этом начальству и теперь ему не справиться с этим. Никогда. Мне кажется, он чувствует себя очень виноватым, потому что не смог это предотвратить.

Если кратко, Рэймонд решил, вполне справедливо, что собственный военный опыт его консультанта повлиял на его понимание причин проблем Рэймонда. В результате он невольно помог ему извлечь из памяти несуществующие «воспоминания».

* * *

Несмотря на всю странность этого случая, история Рэймонда не столь уж необычна, как можно подумать. Консультант чувствовал, что его личный опыт, когда он стал свидетелем жестокого убийства детей, стал основной причиной его травмы, а затем ПТСР, и поэтому он стал проецировать свои представления на Рэймонда, решив, что в основе и его проблем должна лежать подобная же травма. Прибавление к этому фактору убежденности матери по поводу якобы ставших обычным делом сатанинских ритуалов, а также собственного чувства вины Рэймонда из-за его интереса к играм, книгам и фильмам на оккультные темы, по всей видимости, значительно способствовало укреплению в нем веры в истинность своих «воспоминаний».

В истории Рэймонда можно найти все элементы, которые очень часто провоцируют появление таких диких и ложных «сатанинских историй»: преувеличенные страхи, циркулирующие внутри определенной субкультуры, семейные проблемы, сомнительное и приводящее к ошибочному восприятию применение гипноза, плохо обученный и склонный к упрощениям консультант, а также внутренние мотивы – вроде дискомфорта Рэймонда и его чувства вины за предполагаемый собственный вклад в развитие его болезни. Все эти факторы, способствовавшие формированию странных и почти психотических представлений в непсихотическом, но уязвимом молодом человеке, являются вполне объяснимыми.

Чтобы продемонстрировать, что эта история не уникальна, я расскажу о еще одной, более короткой, но очень похожей истории.

Через несколько лет после случая с Рэймондом я посетил конференцию, на которой обсуждались проблемы жестокого обращения и травм, а также некие инновационные рекомендации по их лечению, которые, однако, показались мне в массе своей довольно сомнительными. Программа конференции также включала отчеты самих пациентов, когда разные люди рассказывали о своем опыте. Атмосфера мероприятия не предполагала, что эти отчеты будут подвергаться критическому анализу, так как, по мнению организаторов, это было бы неуважительным и травмирующим. Конференция была не совсем научная, и многие истории не вызывали моего доверия.