Одержимые дьяволом. Мой опыт психиатра рядом с паранормальным - [42]
Три десятилетия спустя Жан Лермитт описал множество примеров неврологических нарушений, ошибочно принимаемых за одержимость, хотя он, так же как и Тонкедек, никогда не сталкивался с подлинными случаями одержимости. Это обстоятельство неудивительно, потому что Тонкедек служил на географически ограниченной приходской территории, а Лермитт работал в основном с клиническими пациентами, среди которых такие случаи встречаются редко. Тем не менее и священник, и доктор подтверждают один важный момент: у врача и экзорциста одна цель – помочь страдающим людям. Не всем экзорцистам нужно знать многое о медицине и не всем врачам нужно верить в реальность демонических нападений, чтобы помогать экзорцистам. Однако весьма желательно, чтобы все были склонны решать свои диагностические задачи в духе взаимоуважения и сотрудничества.
Даже те врачи и медицинские специалисты, которые совсем не знакомы с одержимостью или вообще не верят в демонов, могут оказать существенную помощь. У них есть профессиональный опыт, с помощью которого они могут понять, соответствует ли случай медицинскому описанию того или иного синдрома или нет. Их помощь особенно ценна, когда они подтверждают, что никакая медицинская патология не может объяснить наблюдаемые явления, – это дает основание предположить, что происходит что-то потенциально паранормальное. Благодаря их критически важному содействию становится возможным сэкономить огромное количество времени и усилий, исключив с самого начала ложные случаи демонических атак.
Склонность демонических агрессоров к имитации медицинских симптомов является их важнейшей особенностью – и, на мой взгляд, это не случайно. По сравнению с истинной одержимостью и угнетением существует еще большее разнообразие состояний так называемой псевдоодержимости. Я сам предпочитаю называть эти состояния «поддельной одержимостью», так как этот термин лучше объясняет то, что злые духи способны намеренно имитировать реальные болезни или расстройства для маскировки и сокрытия своего присутствия. Такие имитации часто путают с психическими расстройствами, потому что их симптомы – транс и измененное состояние сознания – выглядят очень похоже. Злые духи стараются внести еще больше путаницы, добавляя другие симптомы, часто это боль, общий тремор и некоторые другие малые симптомы.
Демоны совсем не глупы, они сами любят запутывать людей, особенно из числа духовенства и врачей. Что может быть приятнее, чем скрыть свои гнусные деяния под маской человеческой болезни?
Но что заслуживает внимания, и это важный момент: злые духи, похоже, не могут повторить все симптомы «точь-в-точь». Их способность имитировать медицинские симптомы не является совершенной, поэтому и порожденные ими проявления не выглядят как безупречная имитация реального соматического или психического расстройства.
Скандально известная имитация эпохи позднего Средневековья была связана с именем француженки Марты Броссье. Ее отец, ведомый жаждой наживы человек, настоящий Финеас Барнум[34] в ранние годы, сделал шоу из демонстрации ее экзорцизма на публике. Иногда на ее сеансы собирались тысячи зевак. Врач-исследователь, самоуверенный доктор Мишель Мареско вместе с другими экспертами использовал несколько простых приемов, чтобы вывести на чистую воду ее мошенничество, что, по их свидетельствам, оказалось довольно легко. К примеру, Марта приняла первые строки поэмы Вергилия «Энеида» на латыни за католические молитвы. Проницательный врач описал свои выводы в ставшем известным диагнозе: «Ничего демонического, много вымышленного, немного болезненного» (nilhil a daemone, multa ficta, a morbo pauca). Но споры о мадемуазель Броссье продолжались еще многие годы, отчасти из-за сплетен о вовлеченности в ее дело высоких политических и религиозных кругов. Она умерла в нищете, последнее ее выступление, по слухам, состоялось в Милане спустя годы после разоблачения.
Хочу еще раз повторить очевидное: физические и психические нарушения отличаются от духовных недугов, вызванных вмешательством демонических сил. Пациенты с соматическими заболеваниями не страдают от паранормальных проявлений, а в их прошлом обычно нет событий, провоцирующих такие нападения. Чтобы поставить правильный диагноз, как медицинский, так и духовный, необходимо исследовать общие тенденции и попытаться выявить сочетание характерных симптомов.
Неплохой иллюстрацией этого правила был случай одного моего стационарного пациента с тяжелой формой шизофрении. Тридцатипятилетний мужчина, которого я буду называть Пол, словно сошел со страниц учебного пособия по шизофрении, прихватив оттуда все типичные психотические симптомы: галлюцинации, бред и специфический шаблон нарушенного процесса мышления. У Пола вся троица проявлялась очень ярко, он много лет находился под наблюдением в стационаре и также вне его стен. Он был прекрасно интеллектуально развит и происходил из влиятельной и богатой семьи. Его родственники рассказывали мне, что все они возлагали на него в молодости большие надежды, и для них видеть его деградацию, начавшуюся примерно в двадцатилетнем возрасте, было ужасно болезненно. У шизофреников из более привилегированных семей часто болезнь протекает тяжелее из-за разочарования, вызванного крушением надежд и высоких ожиданий, оставшихся от прошлой здоровой жизни.
