Очерки на разных высотах - [33]

Тамм: — «Нет. Это вы подождите. Через полчаса, когда разберетесь в каком они состоянии, выходите на связь. Возможно им нужна будет Ваша помощь».

Ильинский: —«Ну конечно, если им надо помогать, то вопрос будет решен однозначно».

…

Тамм: — «А обморожения есть?

Ильинский: — «Есть, незначительные».

Тамм: — «Вот Свет Петрович спрашивает: обморожения чего? Пальцы на руках или ногах?».

Ильинский: — «Ну, пальцы на руках. Незначительные. Ну, волдыри есть. Изменения цвета нет».

Для Жени эта скупая информация как-то сама собой наложилась на картину последствий обморожений у Эдика, которую он видел накануне, дополненную рассказами о том, каково было ему спускаться с такими руками. Поэтому не приходится удивляться тому, что последовало за тем диалогом:

Тамм: — «Понял… Значит так, сейчас, после 16 часов работы сразу сваливать их вниз. Они сгоряча работать смогут, даже если у них там волдыри… По веревкам там перецепляться надо бесконечно… Так что, давайте сваливайте вниз вместе. Вы их сопровождаете».

Ильинский: — «Ну понял Вас, понял. Одним словом, мы больше уже не лезем на гору. Так?

Тамм: — «Да, да! Вы сопровождаете ребят вниз — это распоряжение… Понимаю, что Вы стремитесь наверх. Но ребят одних сейчас отпускать нельзя…»

Естественно, что Eрванд Тихонович Ильинский был очень раздосадован. Хотя и Казбек, и Валера пытались убедить Тамма в том, что им никакая помощь не требуется, и они вполне смогут спуститься самостоятельно, Е.И. остался непреклонным. Это выглядело так, как будто бы он осознал (точнее, интуитивно почувствовал), что уже выбрал всю меру допустимого риска для экспедиции, и настал тот самый случай, когда перестраховка была просто необходима! Честь и хвала Ерванду Тихоновичу, который нашел в себе мужество отказаться от уже близкой вершины Эвереста с тем, чтобы обеспечить полную безопасность спуска для своих друзей.

Итак, к полудню 8-го мая картина, казалось бы, полностью прояснилась: четверка Ильинский, Чепчев, Валиев, Хрищатый спускаются вниз, тройка Хомутова поднимается наверх в четвертый лагерь с тем, чтобы в следующие два дня завершить восхождение. Но эти планы пришлось кардинально поменять из-за вмешательства неких «Высших сил» (?).

Расскажу обо всем по порядку. Днем того же дня во время обычной радиосвязи с Катманду представитель Центра Калимулин передал телеграмму руководства персонально для Е. И. Тамма, в которой говорилось: «В связи с ухудшением погоды в районе Эвереста и полным выполнением задания экспедиции считаем необходимым исключить всякий риск и прекратить штурм вершины остальными спортсменами». Вот как описывается этот драматический момент Е. И. Таммом: «Попытки обсуждать целесообразность такого шага решительно пресекались Калимулиным ссылками на то, что решение принято руководством и его надо исполнять. На прямой вопрос, что же все-таки это за инстанции, он не ответил». Вопрос Жени был поразительно (или нарочито?) наивным: для всех советских людей такие анонимные слова, как «инстанции» или «руководство», могли означать лишь одно: Центральный комитет КПСС в лице кого-либо из его членов, распоряжения которых следовало исполнять беспрекословно.

Да, теперь Тамму предстояло решить очень непростую дилемму: потребовать от группы Хомутова немедленного спуска вниз во исполнение решения Центра или, на свой страх и риск, пренебречь указаниями руководства и дать ребятам возможность довершить начатое. Как обычно, в таких случаях, чтобы собраться с мыслями, Е. И. отправился побродить по леднику около базового лагеря. Вот его зарисовка впечатлений того момента:

«Вечерело. Свежий ледок потрескивал под ногами… Ветер несильный, большой красный флаг не бьется, а бессильно парит в воздухе… Ребята могут сегодня хорошо поработать и рано подняться в четвертый лагерь. Они еще ничего не знают о телеграмме… Но как можно было из Москвы оценивать складывающуюся у нас обстановку?.. Так надо ли возвращать тройку Хомутова?.. Когда я считал, что Эрику и Сереже надо сопровождать двойку вниз, не нужны были ничьи указания… Тройка работает спокойно, уверенно и надежно… Никаких сомнений за них не возникает. Пожалуй, все ясно… испытываю даже удовлетворение: в этой ситуации победил спортсмен, а не администратор».

Замечу, что, судя по воспоминаниям Жени (а они написаны очень откровенно), ему и в голову не приходило задуматься над тем, чье же решение он осмелился оспорить. Как будто для него не имело значения, что это был ЦК партии, по определению директивный орган для всех советских людей. Но для Евгения Тамма, важнее всего была суть дела и интересы людей, ему доверившихся. С его стороны было бы предательством сейчас, когда они отдали столько сил, чтобы обеспечить успех экспедиции, возвращать их в тот момент, когда до вершины оставалось всего несколько часов пути.

В 17.30 наступило время очередной связи с Хомутовым. Когда Е. И. передал им информацию от Калимулина, они не сразу поняли, о чем идет речь. Но уловили смысл заключительной фразы Тамма: «Но я не возражаю против того, чтобы ваша группа продолжала восхождение». Хомутов ответил, что ему все ясно — они сегодня же могут попытаться выйти в V-ый лагерь.