Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - [40]

Мы не будем пытаться составить археологическую карту древнейших славянских поселений VIII–IX вв. с соответствующим описанием каждого из них. Отсутствие археологических работ, соответствующих современному состоянию науки, как результат почти полного отсутствия полевой работы археологов в данной местности, не позволяет проделать подобное исследование, а, между прочим, Северская земля заслуживает того, чтобы на нее обратили большее внимание именно археологи. На это в свое время указали исследователи, непосредственно столкнувшиеся с трудностью работы в этой области в силу слабой изученности вещественных памятников и, прежде всего, материалов поселений Чернигово-Северской земли, так как труды Д. Я. Самоквасова безнадежно устарели и служить руководством не могут.[329] Он, как и все археологи старой школы, исследовал вещи, хозяйство, но не социальные отношения.

Многое может дать последующая работа над уже известными городищами, не говоря уже о новых раскопках. Может быть, придется взяться и за новые объекты. Прав Дмитров, указавший на роль болот для археологических изысканий, так как они в свое время служили для поселения и до известной степени страховали славян от нападений врагов, о чем писал еще Иордан. Остатки свайных построек, находимых на болотах, как ныне высохших, так и по сию пору опасных для ходьбы, подтверждают его мысль.[330]

Большой интерес представляют раскопки последних лет, проведенные Б. А. Рыбаковым на Гочевском городище в Белевском районе Курской области.

Б. А. Рыбакову на городище, приписываемом им радимичам X–XII вв., удалось обнаружить древнеславянские слои VII–X вв., характерные наличием землянок, остатками грубой лепленой от руки керамики, редкими железными вещами и изделиями из кости.

К сожалению, результат раскопок еще не опубликован.[331] Вот и все основные материалы, касающиеся населения Северской земли, добытые археологами.

Но приведенного выше уже достаточно для того, чтобы охарактеризовать хозяйственный быт и социальные отношения обитателей Северской земли в VII–IX вв.

Основным занятием населения было земледелие. В северных районах, в полосе лесов, превалировала архаичная подсечная форма земледелия, требующая больших затрат человеческого труда на уничтожение лесных массивов на определенной площади, что приводило к необходимости коллективной его организации. Но уже в IX–X вв. пашенное земледелие начинает бытовать и в лесной полосе; так, например, вятичи платят хазарам дань от «рала», от плуга.[332] На юге, в степях, перелог, а позднее пашенное земледелие, несомненно были развиты еще в гораздо более отдаленные времена.[333] В лесостепи переход от подсеки к пашне происходил тем же путем, что и в лесной полосе, но несколько ранее.

В XI–XII вв. смерд пашет землю уже в поле, а не среди лесов. Об этом говорит место в летописи, описывающее знаменитый Долобский съезд князей.

Но хозяйственный быт населения VIII и начала IX в. не дает еще возможности говорить о высокоразвитом пашенном земледелии. Орудий труда, которые могли бы установить его наличие, мы не знаем. Примитивный строй хозяйственной жизни, быта и социальных отношений обитателей древнейших, так называемых «раннеславянских» городищ говорит скорее за наличие в лесах пристепной полосы еще подсеки, архаических земледельческих орудий («рало», косуля, а иногда и мотыга), за слабое использование в земледелии рабочего скота. Подобное земледелие требовало коллективного труда общин.

Промыслы — охота, рыболовство, бортничество — также в некоторой части своих функций требовали объединения и коллективного труда. Из подобного рода хозяйственных функций вырастает впоследствии складничество, сябрина. Но об этом несколько ниже.

Одновременно с земледелием большую роль играют скотоводство (разводились лошади, коровы, свиньи, мелкий рогатый скот и т. д.), охота и рыболовство. Ремесло еще не отделено от земледелия. Нет указаний на выделение ремесленников. Единственным возможным следом начала отделения промышленной деятельности от сельского хозяйства, конечно, на примитивной основе, является приведенное выше указание Н. Макаренко на землянку ремесленника-гончара. Бедность и отсутствие дифференциации в инвентаре погребений и поселений свидетельствуют в свою очередь о слабой имущественной дифференциации и относительном равенстве всех членов большой семьи, рода. Брачные пары еще не превратились в различные по экономической мощности малые семьи — грозный признак распада родового строя. Имущественное неравенство, проникающее вслед за разделением труда, еще не потрясло основ первобытнообщинного строя. К. Маркс указывает на роль разделения труда в родовой общине: «Первая форма собственности, это племенная собственность. Она соответствует неразвитой стадии производства, на которой народ живет охотой и рыболовством, скотоводством или, в лучшем случае, земледелием. В последнем случае она предполагает огромную массу еще не освоенной земли. На этой стадии разделение труда развито еще очень слабо и ограничивается дальнейшим расширением существующего в семье естественно возникшего разделения труда».