Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - [176]

В годы татаро-монгольского господства процветали города и княжества, расположенные в дремучих лесах вятичской земли. На первое место выдвинулся Брянск. Раньше (с 1159 по 1167 гг.) он входил в состав Вщижского княжества, а затем перешел из рода Давидовичей в руки северских князей и стал впоследствии главным городом Черниговщины. Севернее Брянска, на Верхней Оке, были расположены Новосиль, Одоев, Белев, Торуса, Карачев и другие. Эти так называемые «верхнеокские княжества» жили своей экономической и политической жизнью, совершенно независимо от всего остального Левобережья, от древней Северской земли.

Единственным указанием на старинные связи их между собой является только происхождение их княжеских линий, вышедших из рода Святослава Ярославича Черниговского. Этнически эти княжества также отличаются от населения древней Черниговщины. Вятичский север дает позднее великороссов (русских Московского и верхнеокских княжеств), черниговский юг — украинцев лесной Черниговщины с их архаичным полесско-украинским говором. В Посемье же развивается южнорусский говор с вкрапленными украинскими и еще более поздними этническими и языковыми элементами.

Колонизация XV–XVII вв. создает ряд трудностей при изучении эволюции говоров Северского края. С северо-запада сюда проникали белоруссы, способствовавшие белоруссизации северо-западного края Северской земли. Подобное явление естественно и понятно, если принять во внимание очевидную близость архаических диалектов и говора северян в районах, соприкасавшихся с радимичами (так называемая «северско-белорусская говорка»). Далее шло такое же переселение на Левобережную Украину с Правобережной. Именно таким путем были заселены громадные запустевшие пространства Переяславщины, где остатки туземного древнего населения (уже упоминавшиеся выше «севруки») были поглощены новопришельцами, составившими позднее население современной Полтавщины. Наконец, Посемье подвергалось русской, московской, колонизации, наводнившей этот край пришельцами из северной Руси, среди которых растворились остатки древнего местного населения. Все специфические, особенности древних языков и говоров различных колонизационных потоков отразились в современном делении диалектов Курского края на «саянов», «цуканов», «горюнов» и т. п.

Все указанные моменты сами по себе чрезвычайно трудны для изучения, но тем не менее именно данная конкретно-историческая обстановка создала пестрое, хотя и родственное, современное население древней Северской земли. Мы не знаем, как говорили вятичи, не бывшие еще русскими, или радимичи, далекие от белоруссов, или северяне, отнюдь не являвшиеся украинцами. Мы можем лишь предположить, что не только все они отличались своей речью друг от друга, но, по-видимому, каждое из этих племен имело свое внутреннее языковое деление на группки — остатки еще более древних родоплеменных языковых групп, — грани между которыми хотя и стирались, но вряд ли полностью исчезли к XII–XIII вв, тем более, что начинался уже иной процесс — складывания говоров, границы которых в основном совпадают с границами княжеств, конечно, только крупных, «великих» княжеств.

Феодальная раздробленность с присущей ей экономической и политической обособленностью, выражающейся в создании государств-вотчин, в превращении княжеств в слабо связанные друг с другом замкнутые мирки-государства, создает и этно-культурную и языковую замкнутость. Быт, нравы, обычаи, культура, язык населения со своими специфическими особенностями локализуются в рамках княжеств. Складываются диалекты, говоры — продукт, с одной стороны, разобщенности населения в результате установления феодальной раздробленности, разбившей на этнические группы восточнославянские племена, объединенные ранее, хотя и примитивно Киевским государством, с другой — развития и трансформации древнего языкового начала.

Речь развивается по линии преодоления старых родоплеменных границ, но феодальная раздробленность порождает новые границы — политические, которые становятся границами и этно-культурными, а следовательно, и языковыми. Одно и то же племя с близкими между собой говорами древних групп, уходящими в яфетическое прошлое, с диффузным мышлением и диффузным языком, разбивается на несколько языковых и этнических групп, объединенных по политическому признаку. Переселение и колонизация как по инициативе самого населения, так и по инициативе князей и вотчинников привносят новые языковые элементы, частично или даже полностью растворяющиеся в местном этносубстрате и в той или иной мере влияющие на языковые особенности туземцев. На границах — сотни смешанных, переходных говоров, роднящих друг с другом население соседних княжеств — полуфеодальных государств-вотчин, насильственно разобщенных феодалами.[1113]

Таков тот сложный процесс, который предшествует формированию народностей, а затем и наций.

Формирование народностей в Восточной Европе по времени приблизительно совпадает с образованием на ее территории централизованных государств.

Процесс же формирования наций здесь, в отличие от Западной Европы, завершается значительно позднее возникновения цетрализованного государства.