Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) - [177]

История Восточной Европы имеет одну особенность: возникновение централизованных государств на ее территории предшествует формированию капитализма; в процессе развития и становления которого складываются нации.

Товарищ Сталин, говоря о ликвидации феодализма и победе капитализма на Западе, где этот процесс (являющийся одновременно процессом складывания наций) совпал с периодом складывания централизованных государств, отмечает, что «на востоке Европы, наоборот, процесс образования национальностей и ликвидации феодальной раздробленности не совпал по времени с процессом образования централизованных государств. Я имею в виду Венгрию, Австрию, Россию. В этих странах капиталистического развития еще не было, оно, может быть, только зарождалось, между тем как интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока требовали незамедлительного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия. И так как на востоке Европы процесс появления централизованных государств шел быстрее процесса складывания людей в нации, то там образовались смешанные государства, состоявшие из нескольких народностей, еще не сложившихся в нации, но уже объединенных в общее государство».[1114]

Конец XII–XIII и начало XIV в. был периодом складывания лишь тех многочисленных этно-культурных и языковых группировок (диалектов), которые были порождены строем феодальной раздробленности. Народности же складываются в более поздний период, в XIV, XV и XVI вв. В этот именно период в составе Литовского государства сложилась белорусская народность, в составе Польского, Литовского и части Московского — украинская, испытывавшая угнетение главным образом со стороны польских феодалов, в составе Московского — русская. Подчинение Москвой соседних с ней княжеств с русским населением, несколько отличавшимся от населения собственно Московского княжества, имело своим последствием создание отдельных говоров и диалектов среди единого русского народа. Границы между всеми этими тремя родственными, близкими народностями стирались рядом переходных говоров. Чем теснее были связи русских с украинцами и белоруссами, тем труднее было польско-литовским панам сохранять политические границы, препятствовавшие угнетаемым ими украинскому и белорусскому народам соединиться с родственным им и сильным русским народом.

Рассматриваемый нами период еще далек от формирования народностей. Народности — результат исторического процесса развития общества в последующие столетия. Но тем не менее уже в конце XIII в. можно наблюдать процесс зарождения тех этнических и языковых групп, которые в дальнейшем, в сочетании с моментами экономического и политического характера, дадут в своем развитии народности. Поэтому мы в дальнейшем своем исследовании опускаем верхнеокские княжества. Эти княжества обособились от всего остального Северского Левобережья и Посемья и зажили своей особенной политической и экономической жизнью. Верхнеокское население тянуло на север, к Москве, с которой оно впоследствии и оказалось тесно связанным. Этого нельзя сказать о Посемье и Брянске, еще долгое время связанных со всем остальным Левобережьем, а особенно с Черниговщиной. Поэтому в дальнейших частях нашей работы мы не можем игнорировать ни тот, ни другой районы.

Вятичский Брянск и северянское Посемье не создали в дальнейшем украинское население (хотя южнее, в землях вятичей, например у Севска, мы встречаем позднее украинцев и не только в качестве позднейших колонистов, а на западе то же самое явление наблюдалось по отношению к радимичской окраине), но мы не по этому принципу строим свое исследование и останавливаемся на Брянске и Посемье не потому, что они были «украинскими», ибо «украинской» в собственном смысле этого слова в то время не была и сама Украина, а в силу длительных, не прекращавшихся в течение столетий связей со всей остальной Северской Черниговщиной.

Как было уже сказано выше, за исключением Переяславльской «Украины» (в значительной мере лишившейся своего населения, хотя и не запустевшей окончательно), на всей остальной территории Северской земли сохранялся старый политический строй — феодальная раздробленность, а следовательно, и княжества. Сохранялась и своя княжеская линия. Всюду сидели князья — Ольговичи, сыновья Михаила Всеволодовича Черниговского. Только старший, Ростислав, порвал связи с «отчиной», став баном (князем) Мачвы (на р. Саве), Родны (в Карпатах), а затем Босны. Роман Михайлович, сильный и энергичный князь, которого побаивалась Литва и уважали татары, оставаясь «великим князем» черниговским, владел Брянском, а по предположению Зотова — и Новгород-Северском. Семен Михайлович княжил в Глухове и Новосилье, из которого впоследствии выделились Белевское, Одоевское и Воротынское княжества. Мстислав Михайлович сидел в Карачеве. Из Карачевского княжества выделились Болховский, Звенигородский, Перемышльский, Козельский и Мосальский уделы. Юрий Михайлович владел Торусским княжеством, впоследствии также распавшимся на ряд уделов: Мезецкий, или Мещовский, Мышаг-ский, или Мышецкий, Волконский, Барятинский, Оболенский, Канинский, Спашский. Кроме того, уделами были: Новгород-Северск, Курск, Рыльск и Воргол, Путивль, Трубчевск, или Трубецк, и, наконец, еще более мелкие княжества, далеко не все нам известные, из которых по «Родословной книге» и «Любечскому синодику» мы знаем: Сновск, Хоробор, Стародуб, Мену, Устье, Глухов, Липецк.