Очерки истории цивилизации - [363]

Стоит поподробнее рассмотреть этот эпизод из книги «Стоки и компания», потому что он ярко характеризует политическую психологию Британской империи конца XIX в. Историю второй половины XIX в. нельзя понять, не уяснив того вывиха ума, который этот эпизод иллюстрирует. Два мальчика, которых подвергли пыткам, — это задиры, что уже является оправданием для их мучителей, подстрекаемых к продолжению насилия священником.

Ничто не может остановить то рвение, с которым они (и мистер Киплинг) принялись за работу. Перед тем как приступить к пыткам, необходимо, для оправдания, изобразить определенное моральное негодование — и все будет в порядке. Если на вашей стороне власти, то вас ни в чем нельзя будет обвинить. Такова простая доктрина этого типичного империалиста. Но каждый задира, в меру своих возможностей, также следовал этой доктрине с тех пор, как животное под названием «человек» стало достаточно разумным, чтобы проявлять сознательную жестокость.

И еще один важный момент в этой истории. И директор, и помогающий ему священник изображены как непосредственные участники этого дела. Они хотят, чтобы это издевательство произошло. Вместо того чтобы употребить свою власть, они используют этих мальчиков — героев в глазах мистера Киплинга, — чтобы наказать двух других. Директор и священник и слышать не хотят жалоб возмущенной матери. И все это мистер Киплинг представляет как ситуацию весьма желательную.

Здесь мы находим ключ к пониманию самой отвратительной, наиболее реакционной и в конечном счете гибельной идеи современного империализма — идеи молчаливого преступного сговора между законом и незаконным насилием. Как царизм в конечном итоге довел себя до катастрофы в результате тайного поощрения громил-черносотенцев, жестоко убивавших евреев и других людей, считавшихся враждебными царю, так и британское имперское правительство скомпрометировало свое доброе имя поощрением незаконного вторжения доктора Джеймсона в Трансвааль перед Англо-Бурской войной, похождений сэра Эдварда Карсона (впоследствии лорда Карсона) в Ирландии, о чем мы вскоре расскажем, и молчаливым попустительством британскому правительству Ирландии в так называемых «репрессиях», предпринимаемых приверженцами существующего режима против преступников, или предполагаемых преступников, из радикальной организации Шинн Фейн.

Творя подобные преступления против своих подданных, империи разрушают сами себя. Истинная сила правителей и империй заключается не в армиях и флотах, а в уверенности людей в их неизменной открытости, правдивости и законности. Как только правительство отходит от этого стандарта, оно становится не более чем «бандой у власти», дни которой сочтены.

Мы уже говорили о том, что существует естественная политическая карта мира, которая может служить основой для административно-географического разделения народов. Любой другой раздел мира, не основанный на этой естественной политической карте, неизбежно будет подобен плохо сидящему платью и приведет к напряженности, враждебности и восстаниям, направленным на изменение границ в рамках естественной политической карты.

Казалось бы, эти идеи не требуют доказательств, однако дипломаты в Вене этого понимать не хотели и считали себя вправе кромсать мир, как им заблагорассудится. Большинство катаклизмов и конфликтов, начавшихся в Европе после того, как мир пришел в себя после изнурительных наполеоновских войн, совершенно явно представляли собой попытки простых людей избавиться от «плохо сидевших» и часто абсолютно неприемлемых правительств.

В целом во всей Европе существовавшие в то время правительства были неадекватными, потому что они не были представительными в социальном смысле и поэтому тормозили производство и попусту растрачивали человеческие ресурсы. Но когда эти общие недостатки усугублялись еще и различиями в религии и национальной культуре между правителями и подданными (как в большей части Ирландии), различиями этническими и языковыми (как в австрийской Северной Италии и большей части Австро-Венгрии) или же различиями во всех этих аспектах (как в Польше и европейской части Османской империи), то взаимное озлобление неизбежно приводило к кровопролитию.

Европа представляла собой скверно отрегулированную систему правительственных машин. Напряжения, возникавшие из-за этой разлаженности, являлись направляющей силой «националистических» движений, сыгравших столь значительную роль в истории XIX столетия.

Что такое нация? Что такое национальность? Если наш очерк мировой истории что-либо и продемонстрировал, так это смешение рас и народов, нестабильность разделов между людьми, бурлящее разнообразие человеческих групп и человеческих объединяющих идей.

Утверждалось, что нация — это большая группа человеческих существ, считающих себя единым народом. Нам говорят, что Ирландия — это нация, но протестантский Ольстер наверняка так не считает; итальянцы не думали, что являются одним народом еще долго после того, как было достигнуто единство Италии. Когда пишущий эти строки был в Италии в 1916 г., люди говори ли: «Эта война сделает нас единой нацией».