Очень странные увлечения Ноя Гипнотика - [8]

Я медленно поднимаю взгляд, уставившись ей в глаза:

– Не посмеешь.

Если бы брови могли пожимать плечами, именно такое движение они бы и сделали.

– Ни за что не угадаешь, кто сбежит в Калифорнию.

– Не смешно.

– Или кто поженится на круизном лайнере.

– Ты серьезно думаешь, что я пойду на какую-то идиотскую вечеринку, лишь бы не слышать спойлеров «Девочек Гилмор»?

– Или кто не попадет в Гарвард.

7. я иду на идиотскую вечеринку

Уилл и Джейк Лонгмайры давно завладели пальмой первенства среди школьных мерзавцев и с каждым годом карабкаются по ней все выше. Кроме того, что немаловажно, они реально привлекательные, но привлекательность у них того же сорта, как у Лохте[5] или братьев Хемсвортов, а именно: когда их видишь, сразу возникает неодолимое желание дать им в табло. И я бы стыдился таких мыслей, но мне случалось видеть, как они обращаются со своими подружками, и случалось слышать, как они «шутят» над Аланом, так что, хоть я их и не бью, мечтать не вредно.

Дом Лонгмайров отделяет от дороги газон размером с футбольное поле, и если выбирать среди особняков Айвертона самый большой, самый расфуфыренный и самый айвертонский из всех, то у нас есть победитель. Вэл паркует свой черный «БМВ» между двумя другими «БМВ», и мы втроем выбираемся из машины. Алан вытаскивает из багажника ящик с бутылками – вроде бы пиво, но, как бы так сказать, с налетом гламура.

Вопреки здравому смыслу, я спрашиваю, что это.

– Ящик «Ураганов», – отвечает Алан.

– Ящик чего?

– «Ураган», пивной коктейль.

– Звучит… катастрофично.

– Только примерно с четвертой бутылки, бро.

Вообще-то, я не очень пьющий. Нет, я прикладываюсь по случаю, но слово «пьющий» обычно вызывает в воображении потный лоб и стеклянные глаза, а я предпочитаю все же сухой лоб и ясный взгляд. Как-то так.

– А там? – Я показываю на пластиковый пакет, который Алан держит в другой руке.

– Бульгоги, – говорит он. – Корейское барбекю. Только не такое барбекю, как обычное барбекю. Бульгоги – это вообще отдельная тема.

Мы пересекаем лужайку перед домом, которая состоит из самых идеальных травинок, известных человечеству, и внезапно ворот футболки начинает меня душить.

– У тебя все нормально, Но? – спрашивает Вэл. – Ты какой-то взъерошенный.

– Все отлично. Только я не знал, что нужно приносить угощение.

Алан ухмыляется:

– Сынок, это никакое не угощение. Хрен мы с кем поделимся.

– А, ну ясно, но вообще-то я с самого начала не хотел идти, так что вот.

– Не напрягайся, чувак, – успокаивает меня Вэл. – Сейчас войдем, раздобудем тебе выпить – сам будешь рад, что выбрался, обещаю.

– И кто знает, – добавляет Алан, – может, удастся покончить с сексуальной дискриминацией затворников.

Сколько бы я ни убеждал Алана, что пока не собираюсь заниматься сексом, он мне не верит. Ну и ладно, с годами я и так подошел слишком близко. Пар десять трусов выкинул, только чтобы у родителей не возникало лишних вопросов в дни стирки. (Знаю-знаю. Но проще прикинуться, что не имеешь понятия, куда исчезает белье, чем объяснять подобные вещи.) В смысле, я вот к чему: решение о воздержании я принял не из-за отсутствия желания или возможностей. Жутко старомодно, я в курсе, но на самом деле вот в чем: по-моему, секс очень влияет на глубину отношений. Мне известно, какое значение он может иметь и как радикально способен сдвинуть отношения в ту или другую сторону, и для меня это весомый аргумент: можно запросто все протрахать (выражаясь фигурально). Нас, честных идейных девственников, мало кто понимает, но я не парюсь.

Вэл останавливает нас, чтобы сделать селфи на фоне дома, и поскольку я уверен, что у меня на лице все написано, то надеюсь, что она хотя бы не станет выкладывать снимок. Год назад мне было бы все равно, но год назад у Вэл не было 100 k фолловеров.

А теперь Валерия Роса-Хаас стала вроде как звездой соцсетей. Полагаю, многие хотели бы оказаться на ее месте, но для нее главное другое – собственно фотография. Начиналось все с обычного набора: уличные пейзажи, пропущенные через зернистые фильтры, прогулки на рассвете, прикольные ботинки в полумраке. Постепенно у нее сложился фирменный стиль – тщательно выстроенные композиции по мотивам любимых фильмов: узнаваемые предметы одежды или вещи персонажей; книги, которые они обсуждали; диски, которые они слушали; географические отсылки, тематические цвета. Все сделано очень мастерски и со вкусом, и если число подписчиков хоть о чем-то говорит, то я не единственный, кто так считает.

Свои посты она иногда сопровождает снимками с социальным подтекстом, из которых мне больше всего нравится кадр с мужиком в зоопарке: он уткнулся в свой телефон, а с другой стороны толстой стеклянной стены его разглядывает горилла. Вэл добавила к фото простую подпись: «В клетке».

В следующем году она всех уделает в арт-школе.

Чем ближе мы к дверям, тем заметнее дрожит земля: рокот басов, гул болтовни и хохота; дом буквально подпрыгивает, громкость вывернута на максимум. Вэл прокладывает нам дорогу, без звонка распахивая дверь, и мы с Аланом тянемся следом. Внутри полно народу: пьют, хохочут, обнимаются, разговаривают. Мы пересекаем фойе, где у входа стоят старинные напольные часы с маятниками, по две штуки с каждой стороны. С потолка свисает массивная люстра, у левой стены поднимается широкая винтовая лестница. Одним словом, современная вариация Гэтсби. Вэл, в лучших традициях Ист-Эгга