Очарованная легендой - [25]

Какая ирония, думала я, когда держатели билетов толпились перед посольством у статуи Конкистадора и его невесты, что сам дон Рамон исключен. Флот такси поручили заботам Мораг, и с энергией, несоразмерной с ее крошечным ростом, она сразу взялась рассаживать всех по машинам.

Хестер стояла на тротуаре. На ней было короткое розовое платье, выгодно открывавшее прекрасные длинные ноги. На голове — широкополая соломенная шляпа с соответствующей лентой.

— Где он? — спросила Хестер, когда я появилась в дверях посольства.

— Мистер Фицджеральд? Только что зашел в дежурку поговорить с мистером Грином.

— В экспедициях, — раздраженно сказала Хестер, — мы все зовем друг друга по имени. Даже вы можете называть его Джеймсом.

— Кого она может так называть? — протянул удивленный голос позади нас.

— О, ты здесь, любимый. — Хестер обернулась, краснея под цвет платья. — Ну, конечно, тебя, Джеймс. — Она демонстративно встала на цыпочки и быстро чмокнула его в подбородок.

Впервые я увидела, как покраснел молодой первый секретарь.

Каким-то образом, но без моего участия, мы забрались в последнее такси вместе. Мораг и Алекс Эшфорд должны были видеть, что сели все. Естественно, мистер Фицджеральд остался рядом с ней. Но я была посторонним дополнением. Все же в своей ужасно смущающей манере быть бесчеловечно человечным Джеймс Фицджеральд решил проявить доброту.

— Это первая поездка Мадлен в горы. Пустите ее к окну — справа, — сказал он Мораг. И поворачиваясь ко мне: — Захватывающий пейзаж. Вы получите нечто, что действительно стоит ваших денег.

Был ли это тонкий намек на грядущий вскоре большой вычет за платье, я не знала. Но мистер Фицджеральд улыбнулся мне чудной улыбкой, насмешливой и странно мальчишеской, и в то же время никоим образом не роняющей присущее ему от природы достоинство.

— Алекс! Лучше садись впереди. А рядом может сесть Мораг, она размером всего с полпинты. — Он подарил ей другую улыбку, любящего старшего брата. — Я сяду сзади между Хестер и Мадлен.

Я едко подумала, обещал ли он Еве, что если поедет в экспедицию, то позаботится о должном сопровождении.

Хестер казалась вполне довольной, но я ощущала неудобство. Я понимала, что, возможно, без меня они держались бы за руки. Кроме того, я остро чувствовала физическую близость Джеймса Фицджеральда. Однажды я уже заметила, что ощущаю его присутствие, когда он был в кабинете посла за дверью. Сейчас мы сидели на заднем сиденье такси, в неловкой близости. Он был далеко не миниатюрен, и наши руки и ноги касались. Я даже чувствовала его дыхание.

К счастью, беседа текла весело и непрерывно. Эшфорд и Мораг повернулись, чтобы присоединиться.

Наш путь лежал через предгорья Анд. Время от времени дорога вилась вокруг флангов, затем, преодолев ряд крутых поворотов, ныряла в маленькие зеленые долины среди обширных тихих озер.

Джеймс Фицджеральд указывал на достопримечательности. Форт на высоком откосе, где в шестнадцатом веке испанцы основали лагерь, остатки инкской деревни со стенами из тесаного камня. Время от времени он обращался на чарагвайском диалекте к водителю. Они обменивались шутками — чарагвайцы любят посмеяться. И даже мистер Фицджеральд смеялся самым непринужденным и заразительным смехом.

Но однажды он, видимо, велел водителю свернуть на обочину.

Мораг вопросительно оглянулась;

— Крошечный парнишка думает, что у нас здесь пикник? — Она всех называла одинаково.

Джеймс Фицджеральд отрицательно покачал головой и улыбнулся:

— Хочу, чтобы Мадлен увидела результат землетрясения. Именно отсюда, не забывайте, открывается действительно внушающий страх вид.

Мораг открыла рот, словно желая спросить, кто же руководит экспедицией, и тут же закрыла. Она перевела взгляд на мое лицо и подмигнула.

— Здесь, — мистер Фицджеральд потянулся открыть дверь для меня, когда автомобиль остановился. — Лучше выйти, — сказал он, распрямляясь и следуя за мной. — Другие уже видели.

Мы стояли рядом на краю пропасти. Далеко-далеко внизу я увидела в горной цепи огромный разлом, который указал с самолета дон Рамон. Сейчас я увидела, что он увеличился, в тысячу раз и уходит все ниже и ниже в безграничную темноту в чреве земли. У меня перехватило дыхание. Я, должно быть, покачнулась, поскольку мистер Фицджеральд подхватил меня за локоть. На мгновение все словно замерло. Умолкли даже наши спутники, лениво ожидающие в автомобиле. Воздух был очень холоден, разрежен и тих. Большое оранжевое солнце уже садилось. Издалека послышалось тонкое звяканье козьего колокольчика, как некое отдаленное предостережение — необходимое предостережение. Глубокая темная бездна, которая словно притягивала меня, имела аналогию с глубокой темной пропастью, которую я начала обнаруживать в себе. Затем Мораг, должно быть, что-то сказала, поскольку я услышала смех Хестер. Я встряхнулась, освобождаясь от наваждения и руки мистера Фицджеральда, и с шепотом благодарности вернулась к автомобилю.

— Вы побледнели, — отметил мистер Эшфорд. — Захватывает дух, не так ли?

Я кивнула.

— Был момент — мне показалось, что вы шагнете в пропасть, — улыбнулась Хестер.

— И напрасно, — с чувством тряхнула кудряшками Мораг. — Мой крошечный парнишка Петизо обидится, вот так. Он запал на вас, Мадлен.