Очарованная легендой - [2]

— Я не сомневаюсь, спасибо.

— Все же, сеньорита, ради меня, пожалуйста, проверьте. Латинская Америка — очень загадочная часть света. Здесь исчезают люди и вещи, — он развел своими красивыми руками, — вот так!

Я послушно открыла сумочку, одну из немногих новых вещей, которые успела купить для моего первого назначения за пределами Великобритании. И начала проверять свое имущество в порядке очередности. Сначала карточка безопасности, которую обязаны носить все сотрудники посольства, независимо от занимаемой должности. Затем паспорт, личные вещи, последнее лирически счастливое письмо матери из Сиднея, косметика, кольцо с ключами. Если даже на этом странном континенте люди и вещи в самом деле исчезают, как в шутку заметил незнакомец, то ни Мадлен Брэдли, ни ее вещи не понесли заметных утрат.

— Сеньорита, все они, как говорится, в целости и сохранности?

Странное выражение для него!

— Все на месте, спасибо.

— Сеньорита, я провел некоторое время в вашем великолепном военном учреждении Сэндхерст. Вы его знаете?

— Знаю о нем. Мы жили в двадцати милях, в Эпсоме.

— Итак, — восторженно улыбнулся он, — у нас много общего. Собственно, как только я вас увидел, у меня сразу возникло чувство здесь, — прикоснулся он к нагрудному карману хорошо сшитого пиджака, — в моем сердце, что мы встречались. Возможно, как поется в английской песенке… в забитой людьми комнате?

— Сомневаюсь.

Я объяснила, что вела очень тихую и размеренную жизнь. Мой отец до самой своей смерти шестнадцать лет назад работал в министерстве по делам Содружества. Он умер в Сингапуре, когда мне было девять.

— У вас есть братья, чтобы опекать вашу мать и вас?

— Нет. Нас только двое. Но мы справляемся. В восемнадцать лет я получила работу машинистки в министерстве иностранных дел и работаю до сих пор.

— В вашей жизни, как вижу, не было взлетов и падений? — Как латиноамериканец, он, видимо, был разочарован ровным течением нашей жизни.

Я рассказала, что перемены произошли примерно год назад. Случилось нежданное. Моя нежная, довольно робкая мать, которая выходит из дому только за покупками и раз в неделю на чай со старой школьной подругой, уронила размокший под дождем бумажный пакет прямо под ноги хозяина гостиницы из Австралии, проводившего отпуск в Лондоне. Некоторым может показаться неромантичным, что их любовь расцвела, пока они вдвоем подбирали с мокрого лондонского тротуара яблоки и апельсины.

Я пересказала молниеносное ухаживание, стыдливый и ошеломленный восторг матери по поводу совершенно непредвиденного счастья, ее отъезд и нескрываемое счастье в Сиднее. Какая-то часть меня — подозреваю, та, что натренирована бытом канцелярской работы, — отметила, что уже многие годы я не говорила так откровенно с ровесником. Но я слышала, что в дороге так бывает, а ведь это — мое первое по-настоящему долгое путешествие.

— Думаю, это самый романтичный способ знакомства. Упавшая сумка? Какое совпадение. — Но, заметив на моих щеках смущенный румянец, он изменил аналогию. — Сбор яблок — вполне классическое ухаживание. Как Аталанта и ее золотые яблоки[1], да?

Я улыбнулась.

— Вы замечали, сеньорита, как часто в жизни многое важное происходит благодаря случайной встрече?

Я отрицательно покачала головой.

— Но обращали внимание, какими неожиданными зигзагами Судьба застает нас врасплох?

— Да, верно.

— А сейчас вы, сеньорита, летите в наш прекрасный Чарагвай навстречу любви и замужеству?

— Нет.

— И в аэропорту вас не ждет с нетерпением молодой человек?

— Ни одного, — улыбнулась я. — Даже если Судьба сделает неожиданный зигзаг.

Незнакомец сделал вид, что не верит.

— Совсем ни одной романтической причины для полета?

Я отрицательно покачала головой:

— Романтика в том, чтобы заменить секретаршу посла. Ева Трент… так ее зовут… она упала, катаясь на лыжах. Бедняжка попала в больницу на шесть недель.

Я думала, что мои слова заинтересуют бравого незнакомца. Однако вряд ли я могла сильнее возбудить его интерес. Меня удивил острый взгляд его влажных карих глаз. И хотя он выразил вежливое сочувствие отсутствующей мисс Трент, однако не сумел полностью скрыть легкую улыбку.

Триумфа, как мне показалось.

Незнакомец дождался, пока мы вылетим из бури, и опять заговорил, когда сквозь редеющие облака проглянуло солнце.

— А сейчас разрешите представиться, сеньорита? — Он взял мою руку, поднес к губам и низко склонился над ней. — Рамон де Каррадедас. Дон Рамон к вашим услугам, сеньорита.

— А я…

— Знаю, сеньорита. Мадлен Брэдли. Мадлен — красивое имя. Но я окрещу вас даже более подходящим чарагвайским именем: Мадруга. Оно означает «золотая заря». Заря занимает в нашей мифологии особое место. — Дон Рамон сделал паузу. — И мне кажется, вы тоже особенная.

Совершенно не понимая, о чем речь, я снова впала в свою британскую сдержанность и промолчала.

— Я знаю, что вы прилетели в Боготу рейсом «Бритиш эруэйз» и сели на этот служебный чарагвайский в Куичу. И что ваш билет заказан «срочно».

Я улыбнулась.

— Еще знаю, что ваш рост пять футов три дюйма, вы стройного телосложения и цвет лица у вас — бледный. Потому что так записано в вашем паспорте, и эти факты верны.