Очарованная легендой - [10]

— Он дал мне понять, — сказала я.

Хестер снова рассмеялась над сухостью моего тона, но выглядела удивленной.

— Он сказал почему?

— Да. — Я крепко завязала пояс халата. — Недвусмысленно.

— Ну, продолжайте, — нетерпеливо поторопила она.

— Я встретила в самолете чарагвайского джентльмена, для которого ваш мистер Фицджеральд сделал исключение.

Хестер глубоко вздохнула и закинула пламенеющие волосы за плечи.

— Так, — сказала она, — вы встретили дона Рамона. Джеймс сказал мне, что он вернулся, но не сообщил, что вы уже свели с ним знакомство. Или, зная его, следует сказать, — она избегала моих глаз в зеркале, — он с вами?

— Вы встречали его, не так ли?

— Несколько раз. Разве он не упоминал меня?

— Не спрашивала, — ответила я. — Спросила только, знает ли он ваших родителей.

— А он не подумал, что я тоже достойна упоминания? — Хестер гневно рассмеялась. Я изучала ее отражение. Моя случайная встреча с доном Районом встревожила ее так же, как Джеймса Фицджеральда, хотя эта тревога выражалась в другой манере.

— Вы его любите? — спросила я.

Она пожала плечами:

— Не задумывалась. Он не помнит о моем существовании. Как и я. Я не знаю, что он существует.

— Тем не менее он любезен, — сказала я.

Хестер презрительно фыркнула:

— Не сравнить с Джеймсом.

— Я сравниваю, — сухо сказала я.

Хестер снова рассмеялась.

— Вы невзлюбили Джеймса, — со снисходительным упреком погрозила она пальцем.

— Или он меня, — ответила я.

Хестер не стала отрицать.

— Люди не видят, как добр Джеймс.

— Хорошо их понимаю.

Она озорно расхохоталась:

— Просто потому, что он не носит сердце на рукаве?

Меня подмывало спросить, есть ли у первого секретаря что носить. Но я поняла, лучше не говорить с Хестер Малленпорт о заместителе ее отца, и прикусила язык.

— Мать во время приступов романтики изобрела теорию, — Хестер оперлась локтями о туалетный столик и положила подбородок на ладони, — что сердце Джеймса очень похоже на его драгоценную канцелярию.

Невольно я улыбнулась меткости теории миссис Малленпорт.

— Набитое секретами, — сказала я, — и всегда на замке.

— Точно, — ответила Хестер.

— И только с одним ключом, — добавила я.

— Моя дорогая мамуля полагает, что только одна девушка получит этот ключ. Но когда она это сделает, это будет навсегда. Она считает, что эта девушка — Ева Трент. — Хестер сделала паузу, улыбаясь про себя. — Но поверьте, я лучше знаю.

Она встала и объявила, что оставляет меня в покое есть ужин и рано лечь спать.

— Если тебе на самом деле необходимо завтра в посольство, давай потом встретимся за завтраком? Перед площадью у посольства есть парк, Центральный западный парк, и кафе в центре. Пешком через площадь и поворот налево. Не пропустите.

Мы договорились на двенадцать тридцать. К тому времени Джеймс, как рассчитывала Хестер, введет меня в курс дела. Интересно, ей пришло в голову, что он тоже может угостить новую секретаршу завтраком. В этом случае ее наверняка ждет разочарование.

Несмотря на усталость, я долго мучилась без сна. В голове прокручивались события дня, люди, которых я встретила и которых встречу, и, кроме того, меня тревожила встреча с мистером Фицджеральдом. Я задавала себе вопрос, намеренно ли он вызвал меня в воскресенье, когда почти никто не работает. Продемонстрировать в виде наказания, кто здесь хозяин. И перед тем, как заснуть, я вспомнила о странной романтической теории миссис Малленпорт о ключе к сердцу молодого первого секретаря. Всплыли слова старой песни. Что касается меня, то кто бы ни держал этот ключ, пусть спрячет его в коробку, перевяжет ленточкой и бросит в глубокое синее море.

Глава 4

Свой первый рассвет я проспала. Чико разбудил меня со стаканом охлажденного апельсинового сока в семь часов, укоряя, что сеньорита пропустила «мадруга». Он раздвинул занавески, и комнату затопил яркий дневной свет. Сейчас с моего балкона я видела террасный город с его терракотовыми крышами, тонкими декоративными шпилями и мягкой зеленью многочисленных парков. Воздух был настолько чист и прозрачен, что цвета резали глаз.

Сад резиденции наполняли гул пчел, птичьи песни и шелест фонтанов. Взгромоздившиеся на ветки огненных деревьев, олеандров и гибискусов похожие на воробьев птички (Чико сказал, что их зовут чинголо) громко щебетали, как соловьи. Как бы ни пугал мистер Фицджеральд, здесь очень похоже на Шангри-Ла, или Страну на вершине бобового стебля. Даже свой людоед имеется, думала я, принимая душ и тщательно одеваясь для грядущего противостояния.

В одиночестве я позавтракала на террасе. Столик на одного уже был накрыт. По воскресеньям сеньора и сеньорита обычно едят немного поздно, сказал Чико, выкатывая тележку со свежими фруктами, свежеиспеченными рулетами и кофе. Сеньорита поздно вернулась домой. Он ласково улыбнулся; она встречалась с мистером… он не совсем помнил имя.

— Мистер Фицджеральд?

— Грасиас, сеньорита. — Он рассыпался в благодарностях. — Как вы сказали, мистер Фицджеральд.

Я смотрела на пустынные теннисные корты и угрюмо думала, что, по крайней мере, одна игра осталась за Хестер.

Пока я ела, Чико предупредительно стоял рядом, готовый подать рулет или схватить апельсин и очистить его в тот самый момент, когда на него случайно падал мой взгляд.