Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - [31]

Шрифт
Интервал

              АЛКИВИАД
То стыд пред ним; стыжусь своих достоинств,
Влекущих к лести, к роскоши, к веселью,
А первым быть хочу я в государстве,
Не зная ничего, со слов его.
               АСПАСИЯ
Наследный принц по знатности не хочет
Учиться управленью государством,
Да у мудрейшего из всех людей?
Увы!

Входят Сократ и Перикл, который целует Аспасию, по всему весьма чем-то довольный.


                  СОКРАТ
           Увы?
                АСПАСИЯ
                     Есть новости, Перикл?
                 ПЕРИКЛ
Послы Олимпии, призвав собранье
На время Фидия освободить
И под большой залог для исполненья
Скульптуры Зевса из слоновой кости
И золота, и драгоценных камней
Размеров исполинских, изумили
И озадачили. Как быть? Отказ
Не мог иметь причины веской, также
Боялись гнева Зевса, запретив
Обет исполнить Фидию пред ним.
Отпущен Фидий, окрыленный мыслью
Из головы своей родить, как Зевс
Афину, с нею самого Кронида.
                АСПАСИЯ
Прекрасно! Весть такая стоит пира.
Алкивиад, ты остаешься с нами, да?
Сократа не прошу, он прежде зван,
Как знаменитый ныне из софистов.
              АЛКИВИАД
Софист? О, нет! Софисты любят деньги.
Сократ не знает им цены, как дети,
И ходит всюду вольный и босой,
Силен, забредший вопрошать людей.
                ПЕРИКЛ
Да, трудно с ним тебе, Алкивиад.
              АЛКИВИАД
Ты первый здесь, Перикл. Владея властью
И красноречием, ты не вступился
За друга, пусть виновен он в пропаже
И золота, и даже в святотатстве!
                ПЕРИКЛ
Играть словами не умею я.
Я не софист. В сомненьях пребывая,
Не в силах доказать я ничего.
              АЛКИВИАД
Так, значит, Фидий - вор и святотатец,
Когда ты усомнился сам, Перикл!
                ПЕРИКЛ
О, нет! За Фидия ручаюсь я.
Как мастер вдохновенный, весь в трудах,
Он в золоте ценил материал,
А не богатство, для себя, к тому же.
И на щите Паллады вдруг возник
Старик с подъятыми руками, с камнем,
Себя ль узрел он? В воине - меня?
В трудах его мы были вместе, рядом,
И в зеркале щита мы отразились.
И если здесь и святотатство, боги,
Он, как Эдип, виновен без вины.
              АЛКИВИАД
Ну, значит, прав народ.
                 ПЕРИКЛ
                                            Не прав и прав.
                 СОКРАТ
Но прав и Фидий? И не прав, выходит.
                 ПЕРИКЛ
Все началось еще с Гомера, видно.
Не он ли нам представил всех богов,
Какими Фидий воплотил их в бронзе
И в золоте, сошедших словно с неба?
Прекрасных, мощных, в одеяньях легких,
Как женщины, чарующие нас,
Как мужи славные? Мы с ними свыклись.
Они повсюду, как герои мифов.
Уж сходят на подмостки как актеры.
И кто же счел все это святотатством?
                АСПАСИЯ
Из мифов боги входят в нашу жизнь,
Внося величие и красоту.
                 ПЕРИКЛ
Но это уж не вера наших предков
С богами, воплощенными в природных
Стихиях и явленьях, - их там нет,
Как ныне утверждается в ученьях.
                АСПАСИЯ
Или природу покидают боги,
Найдя пристанища в прекрасных храмах,
Как прежде в песнопениях Гомера?
                ПЕРИКЛ
И боги с нами - в жизни и в искусствах,
Как образы прекрасные людей,
И тем мы, эллины, отличены
От варваров с природными богами.
                СОКРАТ
Но если боги покидают мир
Природный, значит, умирают боги,
Бессмертные лишь в памяти людей,
В созданиях поэтов и искусства?
              АЛКИВИАД
Так, строим мы не храмы, а гробницы?
               АСПАСИЯ
Куда нас занесло?
                 СОКРАТ
                                  В мистериях,
Как в таинствах искусства, нет спасенья,
Пускай душа, как боги, и бессмертна.
                ПЕРИКЛ
Как Фидий осужден в зените славы,
Боюсь, и мы стоим у края бездны -
С чудесным возвышением Афин.
              АЛКИВИАД
И как мне не бежать от вас, друзья?
Как худо юности общаться с вами,
С умами, лучшими в Афинах!
           (Выбегает вон.)

Сцена 5


Поместье Перикла. В саду  Анаксагор, Еврипид, Аспасия.


              ЕВРИПИД
Уж если перемены неизбежны,
То почему все к худшему идет?
Свобода, равенство - какие блага!
А лучше человек иль государство,
Как верилось, не стали отнюдь, нет.
Сурова жизнь была в войну и после,
Когда Афины, вся страна в руинах
Лежали, но как весел дух был наш,
Победой окрыленный и отвагой
Все превозмочь и возродить Акрополь,
А с ним и жизнь прекрасней, лучезарней,
Как светлы небеса, богов обитель!
              АСПАСИЯ
Так в юности бывает.
              ЕВРИПИД
                                        Да, но юность,
Что ныне входит в жизнь, окрылена ли
Мечтами о служении отчизне,
О высшей доле, славе, красоте,
И так естественно, как образ жизни
И склад души всех лучших юношей
Из бедных и богатых без различий,
Лишь ум и дерзость в состязаньях всяких
Ценились к радости детей и взрослых,
С участием на празднествах богов,
Богинь чудесных.
             АНАКСАГОР
                                 Юности мечты
И сновидения! И я их помню.
Гомер взлелеял наши устремленья,
Как божество, вселяясь в наши души,
И мир предстал возвышенно-прекрасным,
Как Космос, как Олимп... или Афины.
Но ум недаром человеку дан,
С природою вещей и мирозданья
Согласный несомненно, - для познанья,
С рожденьем мыслей из семян вещей.
Богов ли отвергаю я? О, нет!
Готов я верить и в богов, и в Ум,

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)