Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - [25]

Шрифт
Интервал

          Как радостно на ложе
          Трепещет без стыда,
          Ликуя, нагота!
         А там явился вестник.
             О, Зевс-кудесник!
         У Персефоны без затей
         Родился сын Загрей.
        Любимец Зевса, на Олимпе
        Он засиял, как солнце в нимбе.
                  (Пляшет.)
              ИЕРОФАНТ
Но радость меркнет в жизни, как весна,
Как юность, и в обители небесной.
Любимца Зевса Гера отдала
На растерзание титанам злобным.
Афина все прознала, и о том
Ее очами вижу злодеянье.
О, Зевс! О, Гера! И тебе не больно?
Младенец милый, в чем его вина?
Оторваны от тела руки, ножки
И голова - и брошены в котел!
Титаны рады жертвоприношенью -
Ягненок на закланьи или бог? -
Упиться кровью, мясом нежно-сладким,
И проклято безумьем род людской.
Афина пронеслась стезей воздушной,
Невидимой предстала у костра,
Копьем достала бьющееся сердце
Загрея бедного и принесла
Отцу беспечному в делах любовных
С укором и печалью юной девы.
Недолго думал царь богов и смертных,
Имея склонность новую - к Семеле,
Ей отдал сердце сына, как свое,
Для нового зачатья и рожденья.
            ХОР ЖЕНЩИН
        Как боги ни прекрасны,
        Для смертных глаз опасны,
        Что солнце в вышине
        В сверкающем огне.
        О, горе, вдруг узревшей
        Во всем величьи Зевса!
Как молнией застигнута жена,
И с домом, с садом вся опалена.
        Как в мощи беспощаден!
    О, Зевс! Ты снова вверг в несчастье -
    В игре с Эротом, все шутя, -
        Родимое дитя.
        В бедре твоем доношен,
        Как Дия сын, Дионис!
           (Зачиная пляску.)
    Но Гера не уняла гнев.
    Ареса подхватив напев,
        С Дионисом сразиться
    Богиня призывает Лиссу.
            О, страх! О, страх!
        Пусть весел юный Вакх.
        Наслать от злого сердца
        Безумье на младенца?
        О, нимфы! О, Силен!
    Да будет мир благословен,
        Где рос дитя на воле,
        Не ведая о доле,
    Ваш мир тишайший и простой,
    Весь освещенный красотой!

 Раздаются звуки флейты, тимпанов и рожков. Дионис и Силен в сопровождении сатиров и вакханок выходят на орхестру.


                СИЛЕН
Дионис милый! Что опять нашло?
Ты весь дрожишь, как листья на осине,
А ветра нет, сияет солнце ясно.
               ДИОНИС
Я слышу звон, как голос, внятный сердцу,
Не первый день.
                СИЛЕН
                              В ушах звенит? Бывает.
                ДИОНИС
Нет, это зов умерших из аида.
В народе существует ведь поверье:
Зов матери, как звон в ушах, для сына,
Ее призыв о помощи иль встрече,
С тоскою, леденящей душу мне.
                 СИЛЕН
Так, значит, отвечай: "Еще всех дел
Я не свершил; как сделаю, приду!"
                ДИОНИС
Да, знаю; только кто же мать моя?
                СИЛЕН
Коль звон ты слышишь из глубин аида,
То это Персефона: сердцем - с нею
Загрей-Дионис, к ней и устремлен.
               ДИОНИС
А кто Семела?
                СИЛЕН
                           Смертная. Но в небо
Взята по воле Зевса после смерти.
               ДИОНИС
О, нет! Меня не тянет в небо. Гнева
Владычицы небес коварной Геры
Боюсь я пуще смерти и безумья.
                СИЛЕН
Наслала Гера Лиссу на младенца,
Невинного, как птенчик у орла.
               ДИОНИС
Я ею одержим в мгновенья гнева,
И этого в себе я не люблю.
Но есть ведь Правда и в безумье - правом,
В любви ликующей и песнях Муз,
В пророческих внушеньях Аполлона,
В мистериях священных в честь богов.
         (Прислушиваясь.)
Я слышу зов. Я отзовусь: "Иду!"
                СИЛЕН
Куда? В аид, откуда нет возврата?
Растерзанный титанами ягненок
И принесенный в жертву бог-младенец,
Уж мало ли страданий претерпел?
Или в безумье впавший жаждет смерти?
               ДИОНИС
Я жажду очищения и смерти
Растерзанного тела, чтоб спастись
Душой своею, коль она бессмертна,
В безумье правом обрести веселье,
Как в плясках, в пении вакханок юных
И Муз из свиты Феба и Киприды.

Хор вакханок в легчайших одеяниях пляшет под музыку скачущих при игре на флейтах, тимпанах и рожках сатиров. Многие вскакивают со скамей и присоединяются к хороводу, среди них Аспасия и Сократ.


                СОКРАТ
Мне кажется, с вакханкой юной где-то
Я некогда до одури плясал
И ныне, снова юн, скачу за нею
         (Словно играя.)
С тимпаном, или с флейтой, иль с рожком.
              АСПАСИЯ
О, ты ль, Сократ? И впрямь сатир с рожками.
Да, помню, у пещеры нимф скакал,
Сандалий скинув, ты вокруг меня,
И как тебя хотелось раззадорить,
Но ты уж ревновал меня к Периклу,
Как добрый друг, и нас сосватал, к счастью.
               СОКРАТ
А что печаль прощанья зазвенела
В словах и звуках нежно-серебристых
Аспасии, с ее стопой изящной,
Мелькающей, как обещанье неги,
И ласки, и безумств, чем я уж счастлив?
              АСПАСИЯ
Не ради плясок ныне мы собрались.
Диониса влечет сойти в аид,
И в хороводе мы за ним уходим,
Слабеют силы, словно смерть близка.

            Хор, ведомый  Дионисом, исчезает среди скал.


Сцена 5


Подземелье. В темноте вспыхивает факел; его несет впереди факелоносец, то спускаясь вниз, то поднимаясь, за ним следуют иерофант и мисты.


               1-Й МИСТ
Диониса и след простыл.
               2-Й МИСТ
                                              Вакханки

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)