Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - [26]

Шрифт
Интервал

Спустились тоже в след за ним в аид?
               3-Й МИСТ
Все провалились прямо в царство теней,
И мы, как тени, исчезаем, вижу.
               СОКРАТ
Я вижу то, что ничего не вижу.
              АСПАСИЯ
Пахнуло чем? Гнилыми яблоками?
               1-Й МИСТ
Да, яблоками конского навоза
С парами свежими.
               2-Й МИСТ
                                   Скорее серой,
Как в Дельфах под треножником у пифий.
               3-Й МИСТ
Так, значит, мы прозреем для пророчеств,
Путями бога снисходя в аид.
                СОКРАТ
То был сам бог, или актер, сыгравший
Роль Зевса, будто он и есть Дионис?
               АСПАСИЯ
Сын схож с отцом, но и отец на сына
Походит вдруг в повадках, снова молод.
                СОКРАТ
Да, да, когда Эрот его достанет,
Он снова юн, как Зевс или Дионис.
               АСПАСИЯ
Гляди, Сократ! Провалишься к праотцам.
                СОКРАТ
Куда ж идем, когда не в мир теней?
Не ведал только я, как счастлив буду,
Сходя в потемках в сени гробовые,
Дыша гнилыми яблоками всласть.
               АСПАСИЯ
Я вся дрожу, он счастлив.
                СОКРАТ
                                           Да, еще бы!
Я слышу голос серебристый. Помнишь,
Как в юности заслушивался я,
Учась риторике у соловья
Заморского, со скромным опереньем,
Но с пеньем всепобедным?
               АСПАСИЯ
                                                  О, Сократ!
Любовью одаряя без отдачи,
Не требуя ни ласки, ни вниманья,
Друзьям ты верен и себе во всем,
И счастлив, не имея ничего?
И доблесть без тщеславия, и разум...
Ты в мудрости своей всех превзошел.
                СОКРАТ
Приятно эпитафия звучит
В устах Аспасии.
              АСПАСИЯ
                                Сократа тоже.
Мы в самом деле смерть претерпеваем,
Без мук ее и тлена под плитой?

Факелоносец останавливается у подземного озера, многократно отражающего свет факела, и вода наполняется сиянием, освещающим причудливые склоны, ущелья, лужайки и лес с просветом вдали. Является вестник.


                1-Й МИСТ
А где Дионис?
                2-Й МИСТ
                           Мы идем за ним?              
               ВЕСТНИК
Вакханок обезумив до восторга,
Он обернулся львом, в прыжках могучим,
И ласками подруг измучен, бог,
Он провалился в пропасть, в глубь аида.
Дионис умер! Он скончался, бог!
            ХОР МИСТОВ
Бог умер? Как! И мы сойдем в аид!
              ИЕРОФАНТ
Остановитесь! Дальше нет пути
Для тела вашего, лишь ваши души,
Как птицы, в сумерках слетаясь стаей,
Проносятся в пределах царства мертвых.
Гора Сизифа! По крутому склону
Он катит камень вверх, в усильях весь
Напрасных, ибо камень вниз летит,
Едва он доберется до вершины.

     С шумом скатывается камень в пропасть.


Долины хладные, трясины мрака
Минуем мы во след за Бромием,
Сходя на Елисейские поля,
Где высятся чертоги Персефоны
Над морем с островом блаженных в сини,
Сияющей, как камень драгоценный.
                СОКРАТ
Уносимся куда-то в самом деле?
             АСПАСИЯ
Видения во сне иль наяву?
             ВЕСТНИК
Не время медлить. На лугу зеленом
Дионис сам уж водит хоровод
В венке из винограда, что растет
На огороде Персефоны пышно...

На световом пятачке в отдалении пляски вакханок во главе с Дионисом, безбородым юношей высокого роста.


              ХОР МИСТОВ
           (с факелами в руках)
     Иакх! Иакх! О, снизойди!
     На луг священный к нам приди!
     И с нами, в радости неистов,
     Ты попляши под песни мистов.
      И свет горящих смол раздуй,
      Чтоб мы забыли череду
          Всех бед и огорчений,
          Возвеселясь до вдохновений,
               И стар, и млад,
      И ты пляши, всех больше рад.
Пусть пляшут все, топча святые травы
      В ночных лугах, в веселье правы.
      Воспойте и прославьте ту,
      Что бережет земную красоту.
             (Зачиная пляску.)
      И бога-юношу мы призываем.
      Он светел, мил, незабываем.
                И днесь
                Он здесь!
          В венке из винограда, -
          О, радость и награда! -
          Ведет он хоровод
             У чистых вод.
       Плясунья растрепала платье,
         И грудь ее, как счастье,
         Трепещет и поет,
         Нас унося в полет.
         И солнца свет чудесный
       Нам освещает путь предвечный.

 Мисты выбегают на луг, где оказываются при свете дня у городских стен.


                АСПАСИЯ
Мы живы?
                ЕВРИПИД
                    Мы посвящены?
                 СОКРАТ
                                                    Во что?
                ЕВРИПИД
Мне кажется, я сам и был Дионис;
В страданиях рожденный и погибший,
Воскрес я вновь душой своей бессмертной,
Как, впрочем, и бывало выходить
Из грота моего в мир, обновленный
Богами иль фантазией моей.
               АСПАСИЯ
       (переглядываясь с Сократом)
Увы! Мы отвлекались друг на друга
И в таинства не окунулись, видно.
                СОКРАТ
Похоже, да, хотя в делах священных
Уверенным быть трудно до конца.
               ЕВРИПИД
Теперь я знаю, почему Эсхил
Был обвинен жрецами в разглашеньи
Священных таинств. Здесь театр и есть
В его истоках, погруженных в мифы.
              АСПАСИЯ
В мистериях исток театра?
               ЕВРИПИД
                                                  Как же!

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)