Алим всегда был осторожен. Всегда! До этого момента. Прошлая ночь ни в чем не могла сравниться с другими. Они занимались любовью снова и снова, а потом не спали, а лежали в постели, разговаривали и жадно пили минеральную воду со льдом. Это было… необычно.
Даже ошибки прощались.
— Завтра я организую для тебя врача, — сказал Алим, обсуждая с Габи контрацепцию.
— Я сама разберусь, — ответила Габи. Она не собиралась принимать врача в отеле!
— Извини, — сказал он.
— Не извиняйся. — Она не стала бы ничего менять. Или, может быть, сделала бы все, чтобы быть готовой уже принимать противозачаточные, — но у нее не было никаких причин думать, что этой ночью ее мечты внезапно воплотятся.
Она мечтала об Алиме издалека столько лет.
Теперь он был в ее руках, и все оказалось лучше, чем все ее мечты.
Конечно, у Габи не было опыта; но она достаточно знала об Алиме, чтобы удивиться тому, как легко они разговаривали после секса. Она знала, что он будет великолепным любовником; но буквально ошеломило ее то, что он оказался для нее непредсказуемым — она была в постели с другом. Они болтали — она и не думала, что сможет болтать с Алимом.
Но они еще и обсудили свой необдуманный поступок и то, что днем нужно будет предотвратить возможные последствия.
— Я разберусь, — сказала она. — Поверь, я не собираюсь закончить как… — Она осеклась.
— Как кто?
— Как моя мать. То есть не то что я не хочу быть на нее похожей, я не хочу винить…
Что бы она ни говорила, выходило плохо.
— Расскажи, — попросил Алим, держа ее в кольце своих рук.
— Я родилась случайно, — призналась Габи. — И она по сей день расплачивается за свою неосторожность.
— Уверен, что она так не считает, — сказал Алим. — А твой отец?
— Я не знаю, кто он, — сказала Габи. — Но это не важно, мне не нужно знать…
На самом деле нужно. Часто эта потребность становилась настолько острой, но она не признавалась в ней даже себе, как всегда.
— Мама поступила в университет, но ей пришлось отказаться от учебы, чтобы воспитывать меня.
— Ты не виновата, что она не воплотила свои мечты.
— Но кажется, что виновата. Если бы я не родилась…
— То у нее нашлись бы другие причины не следовать мечтам.
— Ты жестокий, — сказала Габи.
— Может, и так, — признал Алим и улыбнулся навстречу ее взгляду.
— Ты всегда такой прямолинейный?
— Всегда.
Теперь улыбнулась Габи.
— Значит, ты мечтала заниматься организацией свадеб? — спросил Алим.
Габи кивнула. Она рассказывала, как играла в детстве и как рассердила маму историей с мукой и сахаром.
— Я собирала в парке цветы для букетов и целыми днями старалась все сделать идеально. — Она задумалась на секунду. — Я так переживала из-за этой свадьбы, ее делали настолько второпях… Но когда я увидела танец Джеймса и Моны, то поняла, что у них все будет хорошо.
— Откуда ты это знаешь?
— Это видно, — сказала Габи. — Она сложная невеста, но вместе они выглядят такими счастливыми.
Ему было приятно это слышать, потому что Алим желал своему брату счастья.
Для себя он не искал того же. Алим не верил в счастливые браки. Его воспитывали с пониманием, что брак — это деловое решение и долг и что счастье нужно искать в другом месте.
Конечно, в жизни Джеймса все было иначе — ему не нужно было нести бремя роли наследника султана.
Сейчас Алим был готов признать, что порой это бремя было тяжелым.
Ночь шла к концу, но они не думали о сне; они лежали рядом и разговаривали. Габи рисовала кончиками пальцев круги у него на груди.
Все это расслабляло Алима, и немного заводило. Ему нравилось любопытство, с которым она изучала его тело. И он улыбался, когда она жаловалась на Бернадетту и на то, как трудно было организовать эту свадьбу. Но потом Габи переступила черту.
— Платит мама жениха.
— Габи! — укорил он.
— Что?
Алим планировал предложить ей высокую позицию в отеле; но она разбрасывалась конфиденциальной информацией, как конфетти.
— Нельзя обсуждать такие вещи.
— Ой, да ладно, — сказала Габи. — Я не болтаю об этом в баре, я в постели с начальником. И платит она тебе, так что ты уже это знаешь.
А потом она улыбнулась, словно засияла радуга, и Алим не мог не улыбнуться в ответ.
— Хорошо, — сдался он и притянул ее так, чтобы она уложила голову ему на грудь.
— Но это странно, — сказала Габи, скорее размышляя вслух — это было так естественно, когда Алим перебирал ее волосы. — Обычно платят родители невесты, или обе стороны пополам…
Алим пожал плечами.
— Может быть, родители Моны не настолько богаты.
— Может быть. — Габи зевнула. — Но Флер явно богата. Она меня заинтриговала.
— Кто?
— Флер, — повторила Габи. — Мать жениха.
Алим промолчал.
— Я не могу понять, вдова она, или разведена, или мать-одиночка, как моя…
— Это имеет значение? — спросил Алим.
— Наверное, нет.
Конечно, это имело значение. Или скоро будет иметь. Алим знал, как сплетничает персонал в гостинице, и очень скоро Габи узнает про его титул, и ей станет понятно, что гости королевской крови, остановившиеся сегодня в отеле, — его родственники.
