Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [5]

— Ну и прекрасно! Приходите ко мне в городской отдел днем, часов в двенадцать.

Дорохов и Рогов вышли из Дворца культуры, полковник с интересом поглядывал на парня.

— Давайте знакомиться! Меня зовут Александр Дмитриевич, вас Евгений... а отчество?

— Просто Женя.

— Ладно, договорились. Вы знаете, где живут Лавровы?

— Конечно.

— Сходим к ним, хочу поговорить с родителями.

— Скажите, Александр Дмитриевич, а как с ним, с Олегом?

— Ну вот и ты, Женя, тоже. Об Олеге, будет время, мы с тобой еще потолкуем. Лучше расскажи о себе, о дружине...

— Дружина как дружина, — в голосе парня послышалось разочарование.

Полковник взял Рогова под руку и молча прошел несколько шагов.

— Вы все хотите от меня скоропалительного ответа и не желаете понять, что я еще и сам толком во всем не разобрался. — Он остановился, придержал своего спутника: — Да ты не обижайся. Справедливость, она, брат, восторжествует. Не сомневайся. Ну, и какие у вас в дружине ребята?

Они шли медленно, и Рогов не торопясь рассказывал, что народ у него хороший, дружный, в основном комсомольцы завода сельскохозяйственных машин, что они очень охотно принялись наводить порядок в своем районе, что дружина занимала первое место в городе, но вот случай с Лавровым может запятнать коллектив, но все равно они уверены, что Олег невиновен. Наконец они обогнули здание кинотеатра, и Рогов указал на многоэтажную башню.

— Вот мы и пришли. Думаю, не очень-то нам обрадуются.

На пятом этаже, на двери, обитой коричневым дерматином, была прикреплена медная дощечка с выгравированной надписью: «Лавровы». Им открыла дверь немолодая женщина с высоким лбом и скорбно сжатыми губами. Увидев Рогова и незнакомого мужчину, насторожилась.

— Есть что-нибудь новое? — голос женщины дрогнул.

— Калерия Викторовна, полковник из Москвы приехал, хочет с вами побеседовать, — сказал Рогов.

— Проходите, пожалуйста. — Она провела их в скромно обставленную гостиную. Дорохов рассказал о цели своего приезда.

— Вас в первую очередь, как я поняла, интересует истина... — несколько иронично произнесла Лаврова, — а местные товарищи считают, что она у них в кармане. — В ее глазах вспыхнули искорки гнева.

«Какое хорошее лицо! — подумал Дорохов. — А сын похож на мать. Глупо отрицать физиономистику. Редко встречались мне подонки с красивыми, благородными лицами, просветленным взглядом». Он почувствовал, что мать Олега вот-вот спросит прямо в лоб, считает ли и он, что ее сын убийца, и поспешил ее опередить:

— Расскажите мне, Калерия Викторовна, об Олеге. Как рос, чем увлекался, в общем, какой он.

— Олег в детстве был болезненным, да к тому же еще у него плохо со зрением — сильная близорукость, — тихо начала Лаврова.

Александр Дмитриевич вспомнил прищуренные глаза парня, когда его привели на допрос. Тогда он еще подумал, что Лавров позирует, а оказывается, все гораздо проще — он плохо видит. Осторожно спросил:

— А он постоянно носит очки?

— Постоянно, — вздохнула женщина. — У него минус четыре. Из-за этого все и пошло. Очки он надел еще во втором классе, а дети в этом возрасте довольно жестоки. «Очкарик да очкарик». А мальчишка был самолюбивым. Вот тут у него появилось желание стать сильным. Захотел заниматься самбо. Два года его не принимали в секцию. Ну, потом уступили упорству, да и муж помог, жаль, что его сейчас нет дома.

Дорохов внимательно слушал и мысленно старался решить новую задачу. Если Олег плохо видит, то мог ли он в темноте рассмотреть нож? Не тут ли разгадка?

— Терпеть не мог домашнюю работу: ни уму, ни сердцу, по его словам, а делал. Характер вырабатывал, — горько усмехнулась женщина.

Она поняла, что увлеклась подробностями, но уже не могла остановиться и все говорила о друзьях сына, о недавно возникшей привязанности. О том, что Олег дружит с Зиной, да, да, с той самой Зиной Мальцевой, что они с мужем, заметив это, посоветовали сыну приглашать девушку к себе домой. Зина бывает у них часто. А когда случилось это несчастье, взяла отпуск и все дни сидит у них дома. Хорошая девушка: добрая, ласковая, отзывчивая.

— Скажите, Калерия Викторовна, а какой у Олега характер — мягкий, уравновешенный, вспыльчивый?

— Разве можно определить человека вот так однозначно? Какой он? Добрый? Да, когда нужно, то добрый, но не без разбора, не слюнтяй. Честный? Я уверена, что да. Я знаю, вы подумаете, какая мать скажет иначе. Но он действительно никогда нам не лгал. Мог бы соврать только в одном случае — если эта ложь кому-то очень понадобилась. Ну, скажем, захотел спасти друга. Но и тогда Олег просто сказал бы, что сделал он. Была однажды в школе у него такая история.

— Часто ли Олег возвращался домой поздно? И всегда ли трезвым?

— Олег не пьет. Совсем не пьет. И товарищи это знают. Ему один окулист сказал, что зрение сильно ухудшится, и он не прикасается к спиртному. Самбо, спорт тоже не любят пьяниц. Курить и то начал лишь в прошлом году.

— Понятно... — протянул Дорохов. — У меня к вам просьба: позвольте взглянуть на комнату Олега.

Дорохов знал, что мир вещей иногда может рассказать о своем хозяине куда больше, чем люди.

Узкая, длинная комната заканчивалась балконом. В комнате стояла небольшая тахта, письменный стол и по стенам книжные полки. Рядом с дверью — секция шведской стенки, за ней — на деревянной платформе боксерская груша, на полу несколько пар гантелей разного веса. На письменном столе — стопка общих тетрадей, технический справочник, две авторучки. Казалось, что хозяин комнаты вот-вот вернется и снова сядет за свои конспекты. Дорохов взглянул на книги, расставленные на полках, попытался отыскать художественную литературу. Калерия Викторовна пришла ему на помощь: