* * *
— Чувствую себя крайне глупо. Но ты не причем, — Фрая держала почти прозрачную руку Нилы. Нервно, с особой интенсивностью, она поглаживала большим пальцем головку локтевой кости, словно втирая живительную мазь в холодную и коченеющую кисть. — Просто слушай мой голос. И давай… Выберемся оттуда, где ты сейчас находишься. Я уверена, ты слышишь меня, — Фрая тихо прочистила горло, прибирая реверс в голосе, который выдавал ее волнение. — Понятия не имею, где ты. Но слушай. Помнишь? Я обещала тебе быть рядом. Так вот, радуйся. Я вот. Здесь, возле тебя. Держу тебя за руку и пытаюсь нести какую-то чушь, — Фрая изнеможенно выдавила улыбку. — Когда мы болтали вместе, это не казалось таким уж сложным. А сейчас. Ума не приложу, что говорить. Но главное. Слушай мой голос. Представь. Только по-честному, Нил. Представь дверь! — в голове у Фраи возник наконец четкий образ, и она этому чрезвычайно обрадовалась. Сжала руку подруги еще крепче и явно с большим и искренним энтузиазмом продолжила. — Точно! Дверь. Видишь ее? Уверена, видишь. Главное, не отворачивайся от нее. Смотри на нее и иди к ней. Поняла? А знаешь, какая она? Дверь эта? Она такая, — Фрая прищурила глаза, пытаясь визуализировать дверь, какой же она должна быть в другом мире, — она знаешь какая? Не такая, как обычная дверь. Это же дверь в небо, все-таки. Да. И… Вот только не злись. Но она… Она разноцветная! Пестрая, такая вся! И!.. — Фрая искренне рассмеялась собственным образам, — в полосочку! Да. Именно! В зигзагах, в горошек, короче, такая чудо-дверь! — Фрая погладила практически безжизненные щеки пациентки. — Да, да. Все, как ты не любишь. Это вот специально. Это я так тебе отомстить решила, — голос Фраи дернулся, но она овладела собой вновь. — Сама виновата. Ты виновата. Говорила тебе. Не выезжай в такую рань. Ну да ладно! — опомнилась женщина и устыдилась собственных обвинений, но она была просто человеком. Нет. Не просто. Любящим человеком и, конечно, ко всей сложившейся ситуации возникали оправданные претензии. — Слушай меня дальше. Дверь. Там, дверь. А еще. Еще там собака. Да. Я знаю, ты любишь собак и доверяешь им. Порою мне казалось, что собакам ты доверяешь куда охотнее, чем людям, — Фрая грустно улыбнулась. — Так вот, там собака. Но я не знаю, какая собака. Знаю, что большая. Ты же не любишь маленьких. Говоришь, мозгов у них нет. Точнее есть, но недостаточно, чтоб тебя боготворить, — женщина прикрыла лицо рукой, и уже было непонятно, смеется она или поддается слезам. — Так что это обязательно большая собака. Может ризеншнауцер какой-то, или дог, а может кавказец. Короче, большая собака. И ты. Ты доверяй ей, пожалуйста. Вот поверь мне. Верь этой собаке! — Фрая обхватила ладонь Нилы обеими руками. — Это очень важно! Я знаю, что ты несносно, паталогически упрямая! Но в этот раз. Прошу. Слушайся собаку, — электрокардиограф предупредил о замедлении биения жизни в теле, душа которого скоро будет где-то очень далеко. — Правильно! Доверяй собаке. Она выведет тебя к свету. И все будет кончено. Но только для меня. Главное — не бойся, — Фрая очень тихо, совсем тихо добавила, изо всех сил сдерживая негативные, печальные эмоции бессилия перед неизбежным прощанием, — и вот еще что. Я… Люблю тебя. И желаю тебе… Пусть это будет не конец, а начало твоего света, — Фрая все же выронила слезу. — Найди все, что ты хотела найти. И пусть Бог… Твой Бог приятно удивит тебя. Прощай. — Датчики хладнокровно констатировали асистолию. Фрая взглянула на монитор, потом в окно, в котором созревал рассвет, поцеловала удивительно быстро хладеющую щеку подруги и покинула палату, встречая последнее утро, в котором они были вместе.
