Обсидиановая комната - [100]

Меткаф коллекционировала людей и гордилась своим умением разбираться в них по одному внешнему виду. Она умела, что называется, заглянуть под обложку и по этой причине стала самым молодым главой отделения в истории Майами, к тому же первой женщиной и первой афроамериканкой. Меткаф оглядела этих двух джентльменов с головы до ног и поняла, что от нее потребуется полное и тотальное сотрудничество – ничто другое невозможно, и этим сотрудничеством она привлечет на свою сторону двух очень полезных союзников, которые способны поддержать ее на длинном пути на самый верх – в кресло директора ФБР.

– Джентльмены, – сказала она, – чем я могу помочь?

Ответил ей Лонгстрит:

– Миз Меткаф, специальный агент ФБР и я здесь по делу, которое, с одной стороны, строго конфиденциальное, а с другой – неофициальное. И у нас к вам довольно необычная просьба.

– Слушаю вас.

Она не собиралась делать их жизнь слишком уж легкой. Она никому не позволит помыкать собой, с какой бы просьбой к ней ни обращались.

– Нам нужен час работы в вашей системе «ПРИЗМА», причем без какого-либо наблюдения.

Брови Меткаф при этих словах взметнулись. Эта просьба настолько выходила за пределы допустимого, что даже она на мгновение удивилась.

– Мы понимаем, что просьба довольно необычная, – добавил Лонгстрит.

– Вы меня извините, джентльмены, но даже в устах исполнительного заместителя директора по разведке эта просьба выходит за рамки дозволенного. Вы знаете, что вам для этого нужно пройти все инстанции.

Услышав ее слова, второй шевельнулся:

– Это означает «нет»?

Позднее Меткаф придется проанализировать этот его вопрос и смириться с тем, как он был задан: спокойно, вежливо и в то же время угрожающе.

– Разве вы услышали в моих словах «нет»? – любезно ответила она.

– И надеюсь, не услышим, – сказал человек по фамилии Пендергаст.

Она ждала, позволяя молчанию накапливаться.

– Позвольте мне объяснить… – начал было Лонгстрит.

Пендергаст легонько прикоснулся пальцами к руке Лонгстрита:

– Я не думаю, что миз Меткаф нуждается в объяснении или хочет его услышать.

«Очень точно сказано», – подумала Меткаф. Она позволила паузе тянуться еще несколько секунд. Для большинства людей, как выяснила для себя Меткаф, молчание еще невыносимее, чем критические вопросы.

– Миз Меткаф, – сказал Пендергаст, – мы никогда не забываем своих друзей. И у нас долгая память.

Именно это ей и хотелось услышать, но она удивилась, когда эта мысль прозвучала в такой четкой форме. Этот человек ценил прямоту. Без всяких вокруг да около.

– И когда вам нужен доступ?

– Немедленно, если позволите.

Она в очередной раз выдержала долгую паузу. Потом сказала:

– Джентльмены, если вы присядете, мне потребуется минут пять, чтобы очистить подразделение «ПРИЗМА» от постороннего персонала. Я полагаю, вам понадобится техническая поддержка?

– Да.

– Тогда я оставлю там лучшего.

Когда она освободила для них помещение и они выходили из ее кабинета, Пендергаст повернулся и протянул ей руку, холодную и чистую, как свежая льняная простыня:

– Я очень рад, что мы с вами друзья.

Говард Лонгстрит последовал за главой отделения Меткаф по ряду коридоров и лифтов, пока они не добрались до двери, ведущей в подвальное помещение без окон, где стоял запах нагревшейся электроники. Помещение было небольшое, залитое голубоватым светом от множества компьютерных экранов. Отсюда агенты, имеющие специальное разрешение, могли получить доступ к некоторым необходимым им базам данных Агентства национальной безопасности. Конечно, Лонгстрит и раньше бывал в помещениях «ПРИЗМЫ», и эта комната ничем не отличалась от других. Разве что тем, что сейчас она оказалась пустой, если не считать единственного техника, долговязого и нервного, с непокорным вихром.

– Мистер Эрнандес, – сказала Меткаф, – это специальный агент Пендергаст и исполнительный заместитель директора Лонгстрит.

– Мм, привет, – произнес Эрнандес.

– Им на один час понадобится ваша неограниченная помощь, – сказала Меткаф техническому сотруднику. – И конечно, все, что здесь произойдет, останется конфиденциальным, и это касается даже меня.

– Да, миз Меткаф.

Она вышла и закрыла дверь. Лонгстрит посмотрел на Пендергаста: глаза специального агента горели необычайным предвкушением. Хотелось бы Лонгстриту чувствовать то же самое. Но он воспринимал это как поиски ветра в поле, бесполезную трату времени, которого и без того оставалось кот наплакал. Если бы на месте Пендергаста был кто-то другой, Лонгстрит пресек бы такой окружной маневр в самом начале. Но он слишком хорошо знал Пендергаста, чтобы пренебрегать одним из его необычных прозрений. Да и отсутствие конского хвоста, при всей необычности этого факта, красноречиво говорило, что они на правильном пути. Ему только хотелось, чтобы Пендергаст был немного более разговорчивым, когда ему в голову приходит очередная теория.

– Алоизий, – сказал Лонгстрит, – вы не хотите объяснить мистеру Эрнандесу, что вам нужно от него?

– Несомненно. – Пендергаст извлек из какого-то потайного кармана в своем костюме жесткий диск и положил его на стол перед Эрнандесом. – На этом диске двадцать четыре часа видеозаписей с камер наблюдения Баптистской больницы. Эти камеры записывают всех без исключения, кто входит в больницу и выходит из нее. Там содержится полная информация. Невозможно войти в больницу или выйти из нее, не попав на камеру.